– Ну, чё, куды топерича иттить? – скрипучий голос Устюшки подстегнул Нюрку сильнее бича. – Нету тута никакова богатства: напрасно шли! Вот пымають нас тута городския, да накостыляють! Вот бут да…
– Не каркай, ворон хрипатай! – Нюрка злилась: она, и сама не понимала, зачем притащила с собой ватажников. – Пушшай сначала пымают! А пока – ишшем клад! Ишь, на стенах-то как красиво. Даже позолота есть…
Голос Нюрки эхом отдавался от стен, сначала пугая всех до смерти, а потом веселя. Особенно, им понравилось пугать стаи ворон, когда те устремлялись в оконные проемы.
Меж тем, ватажники осторожно поднимались по лестнице на второй этаж храмовых помещений, всюду имевших пустоты от не успевших сгореть в огне, но разворованных дверей, окон, досок пола. В большом количестве повсюду валялись обломки камней, кирпичей, свалявшегося мусора.
– Тсс! – атаманша, своим острым слухом уловившая какой-то звук в конце коридора, приложила палец к губам, и почти шепотом добавила. – Здеся кто-то есть. Тихо! А я пойду и посмотрю, кто енто таков…
Все остановились, а она, передвигаясь на цыпочках вперед, выбирала чистые места на полу. Уже в самом конце коридора Нюрка ясно почувствовала запах жареного мяса и костра, а также услышала тихий разговор.
– Мы чё, братка, так и спустим коммунякам усе? – эту манеру шепелявить Нюрка не могла спутать ни с кем: у костра сидели ее самые страшные враги. – Дедка наф из-за их помер. Хозяйство нафе усе забрали. Усех нафых в Сибирь отправили… И чё, мы не отомстим?
– Не трешши, братан, отомстим! – низким баском ответил Евграшка. Нюрке доподлинно было известно, как жесток был в драках широкоплечий «Граф», которые сам к тому же и затевал. А еще он был неравнодушен к молоденьким девушкам, которых портил, а потом еще и издевался над ними. И уж этого-то врага девушке особенно не хотелось бы встретить, а потому, тихонько повернувшись, на цыпочках пошла обратно. – Мы имя ишшо таку «чучу» замастрячим, обрыдаютца кровью. Обожди, мавость!
Предательский камень выскочил из-под ее ноги почти у самой лестницы, где ждали друзья, но от этого стука в коридор выскочил Евстратка и сразу же все понял.
– Атанда, Клоп! Нас застукали! – крикнул он, выскочившим в коридор брату и еще одному мужчине. – Енто та рыжая гадюка: она всех нас заложит!
– Ч-черт! Я те чё сказав: стоять на шухере, а ты? – Граф большими скачками подскочил к брату: тот съежился, ожидая удара.
– Тихо! – грубо прервал их третий, в клетчатых брюках и пиджаке. Он был явно недоволен. – Быстро всем вниз и изловить девчонку! И смотрите мне: она – моя! У меня с Сысоем – особый счет…
– Да ты чё, Квоп? А вдруг с ей ишшо кто? Чё тоды? – Граф невольно остановился.
– Ты понял? Она – моя! И повторять это дважды я не буду! – Клоп бесцеремонно взял Евграшку за грудки и поднял. – Упустишь – за нее ответишь!
Граф уже был не рад, что рассказал Клопу про тот случай раскулачивания и про девчонку рыжую, которая