Лицо Лео покрылось пятнами. Он обессиленно опустился на землю и обхватил руками колени. Его трясло. Взгляд застыл. Перед ним все еще стояло искаженное лицо Лиззи Морган, в сознание которой он проник в последний раз.
К большому удивлению работавшего с ним психотерапевта, причиной панических атак Лео стали не военные действия, а путешествие во внутренний мир неприметной девушки. Даже после месяцев лечения Лео цепенел, вспоминая искаженное лицо Лиззи, в сознание которой он проник в последний раз.
Нет, сначала все было неплохо. Лео, конечно, потребовались некоторые усилия, чтобы разговорить застенчивую девушку, но она совсем не возражала выйти. Она вообще не возражала. Не удивлялась. Не улыбалась. Как будто даже внутри своей души она пребывала в сомнамбулическом сне.
Все пошло не так, как только появился ее отчим.
Лео на своей шкуре испытал, какой неимоверной властью и силой жертвы домашнего насилия наделяют своих обидчиков. Оборудованный в подвале домашний спортзал стал их с Лиззи общей клеткой.
Лео пытался защитить, пытался докричаться до Лиззи, забивавшейся все дальше в угол, объяснить, что все это происходит лишь в ее сознании, что она сама может прекратить все это, что Лео поможет ей расправиться с отчимом и наказать его по закону, когда они выйдут из комы, что ей нужно только перестать бояться и терпеть.
Все было напрасно. Бессилие и безвыходность захлестывали.
А потом появилась другая часть личности – Наама – и несколькими взмахами кухонного ножа решила все проблемы. Лео не мог даже предположить, что в покладистой и заикающейся толстушке скрывалось такое циничное и злое альтер эго. Наама притягивала и отталкивала одновременно. В нее был влит такой концентрат сексуальности, что даже находиться рядом с ней в непроветриваемом помещении было опасно. Ее сила, лишенная всякой морали, безжалостная решительность и токсично-едкие замечания вызывали у Лео отвращение и страх. Но где-то в глубине души – зависть и восхищение. И это пугало больше всего.
В отличие от на все согласной Лиззи, Наама не знала сомнений, затягивая окружающих в ураган своих намерений. Даже свое весьма сногсшибательное тело она носила не так, как это делают красотки, стараясь выставлять самые красивые части и нравиться окружающим, а как тактическое боевое снаряжение. И использовала его весьма умело. Но даже больше, чем волнующие формы этой новой Лиззи, Лео смущали глаза. Ярко-синие. Почти фиолетовые. Прожигающие насквозь. Демонические.
Наама ломала и перекраивала основную личность Лиззи, меняя ее до неузнаваемости. Лео же оставалось только бестолково слоняться по дому. Вроде бы все происходило так, как он предлагал: Лиззи избавилась от страха, она училась говорить «нет», даже умудрилась похудеть, мутузя боксерскую грушу своего отчима… Да только труп посреди подвального спортзала настораживал.
Все попытки Лео вывести