Я согласился, не успев подумать. Лиза, как ребёнка, повела меня от остановки куда-то вглубь соседнего двора. Вопросов я не задавал, поскольку ничего плохого случиться не могло. Какие могут быть вопросы? Вскоре от внешнего мира нас отгородила высокая стена из кустов цветущей сирени. Сюда едва проникал рассеянный свет от уличных фонарей. Лиза отпустила мою руку, и я остановился. Она сделала несколько шагов от меня, повернулась и на мгновенье застыла, глядя мне в глаза. Её душевное состояние в тот момент я называл бы мрачной сосредоточенностью. Я подумал: «Не драться же со мной она собирается?». По-прежнему, ничего не понимая, я ждал объяснений.
Вместо объяснений, Лиза одним движением, почти рывком, сняла с себя водолазку. Под водолазкой было обнажённое тело. Я был напуган, но, повинуясь всесильному инстинкту, взглянул на её красивые, слегка вздёрнутые кверху, груди. Чтобы расставить все точки над «и», Лиза сказала: «Я хочу к тебе. К тебе домой». Это была не просьба, а почти ультиматум. Её чувства ко мне не ограничивались одной симпатией, и это, во всяком случае, мне стало ясно.
Некоторое время мы с Лизой так и стояли друг напротив друга, как два вопросительных знака, ничего не предпринимая. Я лихорадочно перебирал в памяти вежливые слова, пытаясь сочинить ответ. Нужные слова на ум не приходили, и я воспользовался домашней заготовкой, которая подходила к любой ситуации: «Прости!». Я услышал спасительный шум подъезжающего автобуса, попрощался и убежал на остановку.
Надо признать, что всё необычное нас, всё-таки, пугает. Во всяком случае, я был изрядно сбит с толку. Глядя на тот день с высоты прожитых лет, я понимаю, что Лиза совершила поступок, достойный восхищения. Не могу себе представить, что ей пришлось в себе побороть, и что пришлось пережить в тот момент, когда она решила перестать быть моей тенью, моим эхом. Но знаю, что изобрести лучшее оружие против моего тогдашнего заскорузлого нарциссизма, пожалуй, было невозможно.
На следующую репетицию Лиза не пришла.
Нас не нужно жалеть. Нами нужно восхищаться!
Музыкальная школа имени харьковского композитора, Николая Коляды. Храм искусства, обустроенный в бывшей конюшне. Пока дочка занималась со своим преподавателем по фортепиано, я сидел в коридоре и читал Хемингуэя. Старик Сантьяго как раз в темноте направлял свою лодку в открытое море, когда громко хлопнула входная дверь.
Я оглянулся и увидел парня лет тринадцати. Как сейчас говорят,