Таким образом, после событий начала 60-х гг. XX в. правительство имело веские политические основания, чтобы отказаться от признания дворянской монополии быть маркером идентичности Северо-Западного края. У него оставался политически неизбежный выбор в пользу социально низкого «русского» сословия со всеми сопутствовавшими ему назимовскими характеристиками. Однако открыто провозгласить выбор новой политической стратегии, предусматривавшей признание русской идентичности края и приоритеты «русского» крестьянского сословия, правительство не решалось вплоть до начала январского восстания 1863 г.
Министр внутренних дел П.А. Валуев в декабре 1862 г. все еще рассчитывал, что предлагаемые им меры в отношении польского дворянства края смогут «ослабить этот элемент и затем примирить его с понятием о его неразрывной связи с Россией». В качестве одной из таких мер он предлагал: «Вызов в Петербург всех предводителей дворянства Западных губерний, отдельно каждого или по нескольку лиц вместе для объявления им, что правительство хочет и чего не хочет»131. Неудивительно, что в сложившейся ситуации многие представители высшей российской бюрократии воспринимали идентичность края в качестве польской, традиционно исходя из этнической принадлежности его дворянской элиты132.
3.2. Слово берут статистика и этнография
Для представителей западно-русской интеллигенции вопрос о том, почему возникла аберрация политического зрения российской элиты, решался без затруднений: «Единственной причиной, по которой Северо-Западный край считался краем польским, было то обстоятельство, что польское меньшинство в лице помещиков стояло впереди всего общества и заслоняло собой от невнимательного взора русское большинство. Образование, богатство, власть, влияние – все было в польских руках и придавало польский облик всему краю»133.
Мнение правящей элиты об исторически обоснованном праве Польши на земли Северо-Западного края было вызвано также практическим отсутствием трудов российских исследователей по истории Белоруссии и Литвы в период Нового времени. В первой половине XIX в. российская историография располагала лишь небольшим количеством работ по истории этого региона, которые относились, в основном, к периоду Древней Руси134.
В то же время издавались работы польских историков, которые, по словам А.И. Миловидова, стремились «посредством архивных документов доказать, что Северо-Западный край издавна был польский, для чего даже документы, написанные на древнем западно-русском языке, передавались в польской транскрипции, так что они производили впечатление польских документов. … Надо прибавить к этому,