– Кажись, цел, – сказал я. – С ногой вот, только, непорядок.
– Идти можешь?
– Попробую.
С помощью Попова я поднялся с земли и, опершись о его плечо, направился вместе с ним к разбившемуся вертолёту.
– Ребята-а-а! – послышалось где-то невдалеке. – Вы где-е-е?!
– Это Лиля, – обрадовался я, узнав её голос, и отозвался: – Мы здесь!
– Иди к дыму! – прокричал Ваня.
Дойдя до груды искорёженного металла, в котором кое-где ещё продолжали плясать язычки огня, мы остановились.
– Николай! – позвал я.
В ответ ни звука.
– Николай! – ещё громче крикнул Попов.
Ответа снова не последовало. Мы решили обойти вертолёт кругом. То, что мы увидели на другой его стороне, заставило нас содрогнуться.
Тело Николая лежало возле сорванной с петель и погнувшейся двери кабины. Его буквально разорвало на куски. Даже как-то не верилось, что ещё полчаса назад эти горелые лохмотья были живым человеком, который двигался и разговаривал. В наши ноздри ударил препротивный запах палёного мяса. Я почувствовал, как мой желудок выворачивает наизнанку.
Сзади нас послышался шум. Мы обернулись. Из-за деревьев вышла Ширшова.
– Ой, мальчики, вы живы! Слава богу!
Желая предохранить её хрупкую девичью психику от столь ужасного зрелища, я остановил её жестом руки.
– Не ходи сюда! Тебе не надо это видеть!
Лиля вскрикнула, отпрянула и закрыла лицо руками. Мы с Ваней снова обогнули остов МИ-2 и сели на землю. Лиля расположилась рядом с нами.
Мы чувствовали себя совершенно обессиленными. Шок от пережитого давал о себе знать. Мы словно пребывали в какой-то прострации и не могли поверить, что всё случившееся действительно произошло. Обломки вертолёта догорали и продолжали испускать едкий, чёрный дым. Мы зачарованно смотрели на него, словно он уносил с собой в небеса частичку нашей жизни.
– Вот вы где! – раздалось сзади.
Мы повернули головы. К нам, прихрамывая, приближался Вишняков. На его лице виднелись ссадины и царапины. Одежда наполовину превратилась в лохмотья. Но он, тем не менее, был жив. И видя его живым, мы чуть не подпрыгнули от радости. Когда попадаешь в такую катастрофу, каждый выживший вместе с тобой человек представляется чуть ли не родным.
– Серёжка! – бросилась обнимать его Лиля. Из её глаз потекли слёзы. Картина и в самом деле была очень трогательная. Я почувствовал, что у меня тоже защипало в глазах.
Вишняков уселся рядом с нами. Отдышавшись, он спросил:
– А где остальные? Где Алан, где Юля?
– Мы их пока не видели, – сказала Ширшова.
– А где Николай?
Мы вздохнули и потупили глаза.
– Николай погиб, – тихо произнёс я и указал на дымящийся вертолёт. – Он оставался за штурвалом до самого конца.
Сергей нахмурился и помрачнел. Воцарилась скорбная тишина.
– Надо будет обязательно как-то помочь его