– Думаю без мужей, вы не останетесь! – констатировала она. Особенно барыня была уверена в успехе Сонечки.
Горничные принесли лисьи шубы, тёплые шляпки, подбитые беличьим мехом и шерстяные шали.
Наконец все оделись и вышли во внутренний двор, где стояли сани. Девочки сели рядом, их родители – напротив. Кучер заботливо накрыл тёплыми пледами ноги своих господ, откинул меховой верх, словно у пролётки; взобрался на козлы, хлестнул кнутом тройку отменных орловских рысаков, застоявшихся на морозе, – сани тронулись.
Мороз стоял отменный, под полозьями саней трещал наст. Соня укуталась в шерстяную шаль, её щёки зарделись и начали пощипывать. Елизавета же подняла воротник шубы, уткнувшись в него носом, не желая ни с кем разговаривать. Прочем, сие обстоятельство никого и не удручало.
«Я увижу его… Он, как всегда, будет в форме… А может быть, – во фраке. Я никогда не видела Сергея во фраке, не сомневаюсь, что он будет великолепен. Он непременно пригласит меня танцевать: иначе просто не может быть! Если конечно Лизка-злыдня что-нибудь не подстроит… Не думаю, что она сможет это сделать в чужом доме…» – мысли Сонечки путались, она убаюканная поскрипыванием полозьев о снег, задремала. Ей даже приснился сон, словно она кружиться в венском вальсе с Серёжей и вот он смотри на неё, улыбается, и…о ужас! – на его правом глазу – чёрная повязка!
Неожиданно Соня проснулась. Лиза, заметившая, сто сестра задремала, тотчас съехидничала:
– Что с одноглазым кадриль выплясывала?
Соня вздрогнула, почувствовав в словах сестрицы недоброе.
Дом графини Преображенской поразил Бироевых своим размахом и роскошью, так что у Николая Дмитриевича сразу же улетучились последние сомнения по поводу принятого приглашения.
Имение Преображенское, разбитое на берегу живописного старинного пруда, занимало обширные земли. За кованой оградой виднелись постройки: барский трёхэтажный дом, выполненный в строгом классическом стиле; домовая церковь, рядом с ней – дом настоятеля, далее же – центральное строение усадьбы, двухэтажный дом для приёма гостей с видом на пруд и парк, где по обыкновению графиня устраивала различные празднества, в том числе и балы.
На въезде в усадьбу, через распахнутые кованые ворота, что ведут во внутренний двор имения, уже толпилась вереница всевозможных саней и карет. Сонечка выглянула из-под откидного верха, стараясь разглядеть в этом скоплении Сергея, но, увы, безуспешно.
Наконец сани Бироевых достигли парадной: Николай Дмитриевич огляделся и сделал знак лакеям. Один из них тот час, проявляя проворность и отменную вышколенность, которой бы позавидовали бы лучшие дома английских лордов и французских аристократов, помогли семейству выйти из саней.
Лакей распахнул перед Бироевыми тяжёлую массивную дверь, к ним поспешила горничная и приняла шубы и шляпки.
В доме для гостей было тепло, даже жарко: камины, располагавшиеся на каждом