– Я думала, для того чтобы писать, обязательно нужно вдохновение, – лепечет, чуть не плача, зефирное создание.
Бедная, бедная!.. Я еле заметно улыбаюсь.
– Для того чтобы писать – не важно, детективы или любовные романы, если они вам больше по душе, необходим всего-навсего лишь особый склад ума. И желание. И время. Если у вас есть и то, и другое, и третье…
Я улыбаюсь уже поощрительно, и эта рыбка заглатывает наживку полностью:
– О да! Конечно, есть! Я… я готова работать, правда!
Остальные смотрят ревниво и настороженно: они не успели сказать, что тоже богоизбранны и вдохновенны, дать понять, что силикон, полуметровые ресницы и татуированные брови – это так, преходящее, дань моде; на самом же деле они только и ждали случая отринуть суетное и стать даже не музами – о нет! – теперь это уже пройденный этап! Они страстно желают творить… творить! Именно для этого они здесь!
Выскочка сияет, не замечая, что восстановила против себя всех прочих:
– Мы начнем прямо сейчас, да?
– А индивидуальные уроки будут? – не выдерживает кто-то из второго ряда.
– Конечно! – многозначительно киваю я. – Обязательно!
И тут меня осеняет.
– Вы любите сказки? – неожиданно для аудитории спрашиваю я.
Дамы недоуменно и настороженно переглядываются. Ни одной не хочется попасть впросак и быть высмеянной. Мало ли зачем я спросил?
– Я обожаю сказки! – твердо возглашаю я. – Вся великая литература – суть сказка. Шекспир, Ромео и Джульетта, мавр и Дездемона, «Одиссея» и «Илиада», Библия, не говоря уже о муми-троллях и «Хрониках Нарнии»! Недаром один очень умный человек сказал: «Вначале было Слово», а второй, не менее умный: «Вначале были сказки»!
– Я их тоже обожаю! – облегченно выдыхает принцесса в первом ряду и закатывает глазки.
– И я…
– И я!..
– Поскольку далеко не все наши занятия будут индивидуальными, а разбор того, что вы будете творить… гм… – в лучшем смысле этого слова! – мы будем делать на каждом нашем семинаре, чтобы на ошибках одного автора могли учиться все, равно как и разделять успех, я хочу предложить вам вот что…
Я неспешно прохожу меж конторками, вдыхая сложный аромат нагретого солнцем старого полированного дерева, тисненных золотом книжных переплетов и духов: терпких, горьких, сладких, цветочных… Этот сложный коктейль наложен поверх оглушительных феромонов молодости и красоты и бьет просто наповал. Даже та, за последней конторкой, которая уже не так молода и почти некрасива, – от нее тоже исходит, и обволакивает, и протягивается некая веревочка, петля, чтобы р-р-раз! – и мгновенно затянуться на зазевавшемся. Я рефлекторно отодвигаюсь подальше и кладу перед зрелой – и поэтому особенно опасной – мадам невинный белый пустой лист:
– Не сочтите