– Теперь мы в расчете. Даже нет, ты мне остался должен кучу денег. Если бы не я, то такое учение разорило бы тебя вконец, не принеся никакой пользы. Понадоблюсь, ты знаешь, где меня искать.
Стало совершенно очевидно, кто самым коварным образом нарушил законы вероятности; впрочем, на этот раз Владимир не рассердился, а улыбнулся и покачал головой. И почти сразу же услышал гул недалекой толпы. Толпу он не любил и старался держаться от нее подальше, но в данном случае не то, чтобы обрадовался… Поспешив на звук, он в конце концов, – совершив массу поворотов, хотя, казалось, вот-вот, и он увидит двигающуюся массу, – оказался в хвосте двигавшейся куда-то колонны. Ее участники гомонили все разом и бурно жестикулировали, так что совершенно невозможно было понять, чем вызвано и куда направляется столь представительное шествие. Решив на всякий случай держаться на расстоянии, Владимир чуть замедлил шаг, взяв за ориентир отдельного невысокого человечка, который метался позади всех, подпрыгивал и время от времени петушиным сорванным голосом восклицал: «Уважаемый!..», пытаясь, по всей видимости, до кого-то докричаться или же обрести себе партнера по обсуждению.
Людская река текла до тех пор, пока не встретила свободный объем в виде площади, который тут же и заполнила. Эта площадь, в отличие от уже виденных Владимиром, по всему периметру была обсажена пальмами, и на нее выходили ворота большого дома. Несмотря на то, что они были открыты, толпа вела себя почтительно и в открытые ворота не ломилась. Из окон домов, также выходивших на площадь, высовывались люди, и тут же принимались кричать и жестикулировать подобно стоящим внизу. Гвалт стоял невыносимый.
Не желая быть помятым, а также для того, чтобы лучше слышать и видеть происходящее, Владимир потихоньку забрался на пальму. Прямо напротив открытых ворот он увидел трех человек. Один стоял, согнувшись в три погибели, и держал на своих плечах, по всей видимости, жернов; двое других стояли по бокам и, как кажется, охраняли его, чтобы он не убежал. Выходило так, что человек с жерновом в чем-то провинился, его поймали и привели на суд. Быть свидетелем этого действа не хотелось, но и слезть Владимир уже не мог – площади забилась до отказа.
Внезапно все смолкло как по мановению волшебной палочки. Появились слуги кади, вынесшие помост. Затем вынесли по очереди стол, кресло, чернильницу, связку перьев, какие-то свитки. После чего появился сам кади – дородный и солидный, в богатых одеждах и с ослепительно сверкающим камнем на тюрбане. Заняв свое место в кресле, он проницательным взглядом окинул толпу, потом стоявшую перед ним троицу, потом веско произнес:
– Ну?
Стояла мертвая тишина. Никто не решался открыть рот. Затем в толпе обозначилось какое-то движение и из нее вылетел какой-то тощий участник. Громко восклицая: «Ты чего пихаешься? И вообще, ты кто