А был я там, то есть в городе Припять, в двух километрах от которого и расположена Чернобыльская АЭС, немногим менее чем через месяц после взрыва атомного реактора. А именно: прибыл в Зону двадцать второго мая 1986 года. Три месяца и три дня, я с товарищами, также призванных «на учебные сборы сроком на тридцать дней» недремлющими военными комиссариатами провёл, копаясь в останках некогда могущественного Четвёртого энергоблока Чернобыльской атомной станции. Трижды был на крыше Третьего блока – убирал радиоактивный мусор. Впечатление, прямо скажу даже не сюрреалистическое-просто страшно, особенно первый выход на крышу реактора, этого самого Третьего, соседнего с Четвёртым блока, заваленную радиоактивной пылью, таковыми же осколками бетона, залитую гудроном или битумом, к которому это добро намертво прилипло… А ты в обычном ОЗК – общевойсковом защитном костюме, от радиации никак не защищающем, да в рабочих рукавицах… Ну… ещё очки … Надоела эта служба Родине так, что даже вспоминать о тех героических днях, не всегда хочется… Во всяком случае, тоски по дням службы никакой! Мне повезло, что был в пожарной роте, где хотя бы воды было вдоволь, можно было и напиться, и помыться. Мне повезло, что «схватил» не более сотни рентген или бэр, как ещё именовали дозу облучения. Естественно, это по моим с товарищами подсчётам. Официальная доза, что стояла в карточке учёта доз облучения – 22 рентгена «c копейками». Мне очень повезло, что инвалидом (пока) не стал, как тысячи моих сослуживцев, и в частности почти половина нашей пожарной роты, что организм более или менее, но в порядке. Лечился, как мог, не надеясь на врачебную помощь, которой любимая и родная страна не спешила окутать героев – чернобыльцев, как мать – старушка шерстяным платком больного сыночка. Нн-даа…
Ну, так и вот. Пока, однако, от мыс именно: ли что замёрзнуть, это гораздо лучше, чем остаток жизни провести на химических лекарствах, особого кайфа не почувствовал. Холод проник до самых костей, они наверняка покрылись изморозью, и я никак не мог унять дрожь. А ещё болели кисти рук. У меня от природы очень тонкая и гладкая кожа и кровеносные сосуды расположены очень близко к поверхности. При морозце уже так… за минус десять градусов (по Цельсию) если не надеть перчатки, кожа лопалась по складкам и руки мёрзли основательно. Вот, оно, проклятое южное наследие, привет из тёмных глубин не менее тёмных веков! Потому я всю осень и зиму носил перчатки. Пробовал закалять руки, но ничего толкового из этого не получилось. Не хотела кожа закалки, а хотела обычного крема для рук. Желательно жирного, как, к примеру – «Янтарь».
Шло время. Природа распустилась совершено! Пел на разные голоса ветер, от его визга и воя в ветвях звенело в ушах. Валил снег, да так, будто снегоуборочная машина, сидя в засаде, специально забрасывала