Всё разумное, доброе, вечное, в том числе и слова про утро застряли в моем горле. Я кашлянула и выпустила Машу, вырывающуюся с криком «Мапа! А где длакон?!».
– У драконов нелётная погода, – сказал царевич с полуулыбкой и чересчур внимательным взглядом, в котором опять сквозило изумление.
– П-понятно… – Оттягивая ниже край футболки, я попятилась к детской. Юркнула за дверь и, покрываясь пятнами, выдернула нещадно измятые брюки из-под тяжёлой лапы мехового монстра. Оделась, с трудом от волнения попав в штанины. Обнаружила свой второй носок, надетый, как гномский колпак на голову пупсика. Раскопала кофту из-под подушек на полу. Запахнула ее и пригладила распушившиеся волосы. Стыдобище-то какое!
Я подошла к двери и прислушалась.
Маша болтала что-то без умолку, царевич ей отвечал. Кажется, сонно. Нервно сминая края вязаной кофты, я, наконец, решилась выйти из укрытия. Идиотка! Идиотка! Идиотка! Кусая губы, прошла в кухню. Андрей Викторович уже спрятал торс под синей хлопчатобумажной майкой и набирал чайник из-под диспенсера.
– Будете с нами завтракать? – спросил он, будто ничего не случилось.
Маша в пижамке радостно запрыгала:
– Завтлакать-завтлакать! Агушу!
– Н-нет, спасибо, – ответила я, запинаясь. – Вы не улетели?
– Как видите. В Пекине землетрясение. Всё отменилось.
Маша залезла на стул, а я пробормотала:
– Ну, тогда я пойду? Вы же дома…
Отвлекшись от чайника, царевич посмотрел на меня, мгновенно сменив сонное добродушие на презрение, словно я неприлично выругалась. Процедил:
– Как хотите.
– А у меня Агуша есть! – сказала громко Маша.
Я посмотрела на неё, проглатывая подступающую тоску и желание схватить чужого ребёнка в охапку и сбежать вместе с ним, даже если меня посадят. Царевич продолжать взирать на меня исподлобья. Я вздохнула и наступила на горло своим желаниям: всё это ничем хорошим не кончится. И привыкать не стоит.
– Д-до свидания, – пробормотала я, снова краснея.
Поспешно прошла в прихожую, надела пальто и мокасины, взяла сумку, шагнула к выходу и вдруг меня чуть не шибануло дверью по лбу – та распахнулась и в квартиру вошла, как подарок, красавица на диких шпильках, с чёрными, длинными, блестящими, как атлас, волосами, и в сногсшибательном белом пальто. Будто с подиума. Где наливают, судя по запаху…
– Мама! – закричала позади меня Маша.
Я вздрогнула и обернулась. Меня уже никто не видел.
– Явилась? – зло процедил царевич вошедшей красотке.
– И что? – надула капризно пухлые губки Лана.
А я, чувствуя себя сироткой Марысей на чужом празднике жизни, не стала прислушиваться больше. Бочком-бочком выбралась на площадку. Дверь за мной захлопнулась. На макушку посыпалась штукатурка. Здравствуй, реальность!
Глава 5
Вышла я на улицу с явным намерением пострадать. Подумаешь, солнышко светит и улыбается? Что и говорить, жизнь не удалась.
Я