Таню я обнаружил за упомянутой сержантской казармой. Впрочем, если уж на то пошло, я её и не терял – связь Печатей легко перекрывала всю небольшую крепость из конца в конец, и я всё время чувствовал, где моя напарница. В небольшой ямке посреди уютного закутка под открытым небом особенно ярко в ночной тьме пылал огонь. Немолодые мужики с лычками на рукавах курток вытащили несколько грубо сколоченных лавок, по воздуху плыл умопомрачительный аромат хорошо промаринованного и теперь запекаемого над углями шашлыка. Моя волкоухая, разумеется, оказалась в центре внимания: удобно устроившись на персональной табуретке, словно на троне, она под взглядами военных с аппетитом уплетала мясо прямо с шампура, ничуть не смущаясь, и время от времени отпускала короткие ответные реплики. Я не смог сдержать улыбки: общение со стражницами пошло моей когда-то мрачной и нелюдимой напарнице на пользу. С другой стороны, брутальные мужики из старослужащих, я полагаю, отличались от ушастых соплеменниц моей химеры в лучшую пользу – про бантики и речи не шло.
– …Сволочи! – А вот моего сопровождающего обуревали совсем другие чувства. Чувство. Зависть!
Моё появление вызвало в тёплой компании переполох: все повскакивали с мест, вразнобой отвешивая неуклюжие поклоны и настороженно глядя в мою сторону. Кто-то попытался рефлекторно стукнуть себя по правому плечу кулаком, отдавая въевшееся в кровь и плоть за годы службы воинское приветствие. Тёплой атмосферы междусобойчика для своих как не бывало.
– Всё в порядке? – спросил подошедшую девушку.
– В полном. – Таня покачала шампуром и громче добавила: – По морде бить пока никого не пришлось. Но если что – меня два раза просить не надо.
Напряжение в рядах сержантского состава сразу ощутимо спало, я расслышал несколько сдавленных смешков. Да уж, грубый юмор недаром называют казарменным.
– Можешь не очень сдерживаться, – в тон ей отозвался я. – Как раз успею вылечить перед нашим отъездом. На что я способен, ты знаешь.
Вторую волну тихих смешков на моей последней фразе как отрезало. Ставлю золотой, пресловутый “солдатский телеграф” уже успел донести до всех свободных ушей мои успехи в лазарете. Теперь, если кому присутствие девушки рядом, невзирая на волчьи уши, чересчур вскружит голову – он три раза подумает, прежде чем… сделать глупость. Одно дело “героизм” в общении с опасной дамой – а другое получить в организм “подарок” от мага на всю жизнь типа ночного недержания. И мне теперь легче: собрать-то назад из отбивной с костями недобитого героя я соберу, но зачем перечёркивать уже созданное о себе положительное впечатление без нужды? Ага, внушение, вижу, достигло цели. Вот теперь и на офицерский ужин можно идти.
Уже отойдя от сержантской нычки (“незаметной”, как включенный отбойный молоток в кустах), я вдруг понял, что всё время царапало мое внимание.
– Костёр, – спросил я у гвардейца, с кислой