– Панадар движется ко все большему процветанию и благоденствию. Это наша общая заслуга, дорогие мои подданные! Мы свято храним древние традиции и вместе с тем совершенствуем накопленное. – Безжизненно-бодрый голос императора гремел, отражаясь от волнистых сводов зала. – В области магии, науки, экономики и культуры мы намного опередили все известные нам Одичалые Миры…
Шертон подавил зевок. Ему по-прежнему было скучно.
Глава 7
Чем дальше, тем горячее становился воздух. Словно приближаешься к раскаленной печке. Губы Титуса потрескались от жара, по лицу скатывались капли пота. Он взглянул на Гания: того пошатывало, кожа покраснела, взгляд затуманился. В конце галереи, около арки входа, распластались на полу тела охранников. Однако ни запаха гари, ни шума пламени… Кое о чем догадавшись, Титус шагнул к незастекленному окну и высунул наружу руку. Перепад температуры, благодатная вечерняя прохлада… Так и есть! Он запустил пальцы в пришитый к тунике изнутри потайной карман, где лежали амулеты, и прошептал, еле ворочая языком:
– Это магия. Амулет Ярсаф, голубая четырехгранная призма.
Ганий и сам должен помнить, как выглядит Ярсаф, защищающий тело от магически вызванных колебаний температуры и воздушного давления, а также от молниевых разрядов, но он совсем еще молодой брат-исполнитель, в первый раз на задании. Вдруг растеряется…
Вытащив цепочку, на которой болталось множество миниатюрных фигурок разнообразной формы и расцветки, Титус отыскал среди них Ярсаф, сжал его двумя пальцами и произнес активирующее заклинание. Ощущение жара исчезло. Брат Ганий с небольшой задержкой сделал то же самое.
– Пошли!
Титус бегом устремился вперед. Они опаздывали. Грабители уже приступили к осуществлению своего плана, воспользовавшись магией зноя, чтоб избавиться от охранников и свидетелей. Где же Тубмон, этот опустившийся маг-недоучка, раздобыл Аллот, порождающее сию магию устройство? Особенно если учесть, что Аллотов в Панадаре не более десятка и секрет их изготовления утрачен? Наверняка влиятельный заказчик позаботился.
Охранники не шевелились. Потеряли сознание от перегрева. Не сбавляя шага, Титус скорбно качнул головой.
Учение афариев гласит: «Каждый человек, желает он того или нет, является орудием в чьих-либо руках; каждый афарий – орудие Ордена и Высшего Блага. Воистину счастливы афарии, ибо они суть орудия в руках Наидостойнейших!»
«Я – орудие, – напомнил себе Титус, перешагнув через тело девушки, лежавшее поперек коридора. – Я могу пожалеть пострадавших, но не могу ради них отвлекаться».
Растения в расставленных вдоль стен расписных глиняных кадках поникли, их листья и цветы безжизненно свисали на дряблых стеблях. На полу валялись трупики декоративных бабочек и залетевших сквозь оконные проемы ночных мотыльков. А на неживые предметы магия Аллота не влияла: Титус дотронулся до оштукатуренной, покрытой фресками