– Чего вы не понимаете? – спрашиваю я в конце концов.
– Ну, просто, если последнее место, где побывал ваш муж перед исчезновением, – это заправка, не кажется ли вам немного странным, что бак почти пуст?
Четырнадцать
Я застряла посреди самой длинной лестницы на свете и рыдаю, потому что думаю, что мой папа умер. Почему бы еще незнакомый человек в незнакомом месте мог сказать, что он мой новый папа? Он все еще говорит, но я ничего не слышу, потому что плачу слишком громко. Он говорит не как ирландец, не как мы с Мегги. Его речь звучит незнакомо, и мне это совсем не нравится.
– Уйди с дороги, Джон, не нависай над ребенком, – говорит Мегги, когда мы добираемся до верха лестницы.
Передо мной четыре деревянных двери. Все они некрашены, все закрыты. Мегги берет меня за руку и ведет к самой дальней из них. Я боюсь увидеть, что там внутри, и закрываю глаза, из-за чего начинаю немножко спотыкаться. Мегги так крепко держит меня за руку, что ногам достаточно просто поспевать за ней.
Когда я снова открываю глаза, я стою в комнате какой-то маленькой девочки. Моя комната дома совсем не такая, там запятнанный бурый ковер и серые занавески, которые когда-то были белыми. Такие комнаты, как здесь, я видела только по телевизору. Тут есть кровать, стол и шкаф, все белого цвета. Ковер розовый, а занавески, обои и покрывало покрыты радугами и картинками с рыжеволосой девочкой.
– Это твоя новая комната. Нравится? – спрашивает Мегги.
Мне нравится. Я сама не знаю, почему вдруг писаю в штаны.
Со мной такого не случалось очень давно. Может быть, меня так напугали стены из пробки, длинная лестница и человек с золотым зубом. Я чувствую, как горячая струя бежит по моей ноге, и ничего не могу поделать. Я надеюсь, что Мегги не заметит, но, посмотрев на ковер, вижу темное пятно между своими туфлями. И тут Мегги тоже замечает пятно, и ее улыбчивое круглое лицо становится сердитым и заостренным.
– Писаются только малявки, – говорит она и сильно бьет меня по лицу.
Я видела, как папа так бил моего брата, но со мной так никто раньше не поступал. Мне очень больно, и я снова начинаю плакать.
– Не реви, это просто пощечина, – говорит Мегги.
Потом она поднимает меня с пола, держа как можно дальше от себя на вытянутых руках. Она идет обратно в коридор и проходит в другую дверь, ближнюю к лестнице. Это кухня, совсем крошечная. Пол покрыт полосками странного мягкого зеленого ковра, исписанного словами, а шкафчики все разных форм и размеров и сделаны из дерева разных цветов. На другом конце кухни еще одна дверь, она ведет в ванную. В ванной все зеленое: унитаз, раковина, ванна, ковер и кафель на стене. Наверное, Мегги очень нравится