– А что главное? – жалобно спросил Башмаков, точно не понимая, о чем речь.
– Главное – долгостой. Только сейчас таких мужиков мало. Но ты не расстраивайся, тебя жена все равно любить будет… Давай лучше чай пить!
Ни об Оксане, ни о своих трагических, а теперь кажущихся смешными «недолетных» страданиях Башмаков не рассказывал Кате никогда за все годы совместной жизни. А ведь если бы не эти страдания, он, наверное, никогда не поступил бы в МВТУ, а следовательно, не познакомился бы со своей будущей женой. Решив, что плотские радости не для него, что теперь до конца жизни ходить ему в «недолетчиках» и никогда не обрести главное мужское достоинство, Олег смирился (смиряются же люди, потеряв на всю жизнь руку или ногу!) и засел за учебники. В институт Башмаков поступил легко, тем более что «дембелей» принимали вне конкурса.
На первом же письменном экзамене за одним столом с ним оказался щуплый черноглазый парень с резкими, словно птичьими движениями.
– Как в монастырь поступаем! – вздохнул черноглазый, оторвавшись от проштампованного листа. – Телок вообще нет!
Башмаков огляделся: и в самом деле – огромная аудитория была заполнена склоненными стрижеными мальчишечьими головами.
– Как в клубе.
– В каком клубе?
– В полковом…
– Тебя как зовут?
– Олег.
– А меня Борис Лобензон. Ну чего смотришь? Еврея никогда не видел?
Все остальные экзамены они сдавали вместе. Борька осваивался на местности моментально. Откуда-то он мгновенно выяснял, какому именно преподавателю можно отвечать по билету, а какому нельзя ни в коем случае. После консультации по русскому языку он поманил Башмакова за собой:
– Пойдем, кое-что покажу!
Они долго шли по коридорам огромного института, наконец очутились на лестничной площадке перед дверями кафедры физкультуры.
– Историческое место! – Слабинзон похлопал ладонью по перилам.
– В каком смысле?
– Отсюда упал и разбился насмерть олимпийский чемпион по боксу Попенченко!
– Откуда ты знаешь?
– От верблюда. Кто владеет информацией – владеет миром!
Но, видимо, Борька владел еще не всей информацией, потому что перед каждым экзаменом жалобно вздыхал, уверяя, будто его обязательно завалят по «пятому пункту», несмотря на серебряную медаль. Олег успокаивал своего нового друга и доказывал, что если бы его на самом деле хотели завалить по «пятому пункту», то начали, очевидно, с того, что не дали бы серебряной медали.
– Наивняк! Я же должен был золотую получить! – грустно усмехался Борька.
Это опасение Слабинзона не подтвердилось: в институт его приняли. В те годы в Бауманское евреев, учитывая их «охоту к перемене мест», почти не брали. Но для Борьки, благодаря связям деда-генерала, сделали исключение. Зато подтвердилось другое опасение Слабинзона: девушек, в особенности симпатичных, в институте оказалось катастрофически мало.