Полицейские задавали мне еще какие-то вопросы, и я отвечала на них, как могла. Но мне не удалось сообщить им ничего сверх того, что я уже говорила. Моя память точно запертая шкатулка. Может, после сна что-то прояснится.
Следующие полчаса прошли как в тумане. Констебль Блэкфорд прямо здесь, в палате, снял отпечатки моих пальцев. Потом он взял пробу ДНК. Они сфотографировали меня – должно быть, я выглядела ужасно, но у меня не было времени или возможности глянуть на себя в зеркало. С приступом ужаса я вдруг осознала, что не представляю даже, как я выгляжу.
Напоследок медсестра отвела меня в отдельную палату и проверила, нет ли на мне каких-то татуировок или родинок. Ничего не нашла, за исключением слабого старого шрама на предплечье. В остальном мое тело выглядело безупречно гладким.
Я понимала, что все эти люди хотят помочь мне – доктора, медсестры, полицейские, – так почему же у меня такое ощущение, будто я сама стала важным вещественным доказательством? Что, если память ко мне не вернется? Вдруг никому не известно, что я пропала. Может, у меня нет родственников? Нет вообще никаких знакомых?
Глава 3
Почти с ужасом я приближалась к зеркалу в больничной ванной комнате. Узнаю ли я себя? Вчера после ухода полицейских я легла спать. И в результате, проснувшись сегодня утром, почувствовала себя немного бодрее, в чуть более решительном настроении. Меня наконец отсоединили от капельницы, и я почувствовала себя, по крайней мере, менее травмированной. Память по-прежнему отсутствовала, но она вернется ко мне. Я сделаю все необходимое и для начала взгляну на себя в зеркало. Вопреки всему надеясь узнать ту личность, которая явится мне в отражении.
Я обвела ванную комнату намеренно рассеянным взглядом. Зеркало висит над раковиной прямо передо мной, но мне понадобилась вся моя храбрость, чтобы решиться с достойным видом взглянуть в него. Глубоко вздохнув, я расправила плечи. Спокойно и равнодушно позволила взгляду скользнуть по зеркалу.
Передо мной молодая женщина… лет двадцати с небольшим, максимум ей может быть лет двадцать пять. Желтовато-бледный цвет лица, карие глаза, темные спутанные волосы. Ей определенно не помешало бы подкрасить глаза и губы. Я подношу руки к своему лицу. Касаюсь бледных губ, темных бровей, вздернутого носа. На вид, пожалуй, я могла бы сойти за испанку или итальянку.
Неужели вот так я и выгляжу?
Да, видимо, так оно и есть.
Что ж, по крайней мере, теперь я поняла, насколько серьезна моя амнезия, ведь мне совершенно не знакомо отражение в зеркале. На меня взирает незнакомка. Я стараюсь спокойно, без эмоций, оценить эту новость.
– Все в порядке, – прошептала я, – память к тебе вернется.
Я глянула в зеркало более пристально, будто от этого могло что-то измениться. Будто я могла заставить себя узнать собственное отражение. Но чем пристальнее я смотрела,