Меня не покидало навязчивое ощущение того, что я была в море, но это не назовешь четким воспоминанием. Всего лишь какое-то смутное ощущение. Однако плавать я не могла, учитывая наличие на мне верхней одежды. И вообще, на мой взгляд, утреннее купание не входило в число моих привычек. Хотя я и не помню практически никаких своих предпочтений.
– У вас совсем нет травм?
– Только пара шишек на затылке. Они немного побаливают, но доктор считает, что серьезного вреда нет.
– Вы помните, как ударились?
– Нет. – Я покачала головой.
Ее коллега старательно строчит что-то в блокноте.
– А вы помните хоть кого-нибудь из той жизни, какой жили до того, как пришли в себя на берегу? – продолжила она.
– Нет, никого не помню. Только женщину, нашедшую меня на том пляже. По-моему, она гуляла с собакой. Поппи. Это кличка собаки. Она была в очках. Женщина, конечно, не собака, – у меня вырвался сдавленный смешок.
Должно быть, я произвожу идиотское впечатление.
– Простите, – добавила я.
– Вы держитесь просто отлично, – одобрительно заметила сержант Райт.
Я сдержала усмешку. Отлично – для выброшенной на берег идиотки, которая не помнит даже собственного имени.
– Жаль, что я ничего не могу вспомнить, – сказала я. – Доктор Лазовски говорила, что на мне был спортивный наряд. Майка и эластичные легинсы, возможно, я вышла на пробежку?
– Мы пока заберем вашу одежду в качестве вещественного доказательства, – сказала сержант Райт.
– Доказательства?
– Просто на всякий случай.
«Какой же тут может быть случай?» – подумала я.
– А в какое время дня вы впервые открыли глаза, придя в себя? – на сей раз прозвучал низкий бархатистый голос констебля Блэкфорда, ободряюще взглянувшего на меня.
– Утром, – ответила я.
– Ранним утром? Еще в предрассветных сумерках?
– Нет. Было уже светло. Лицо мое согревало солнце.
– Где вы живете? – спросил он.
Я задумалась и даже открыла рот, собираясь ответить, однако ответа не нашлось. Память начисто отказывала мне. Я попыталась представить то место, где жила. Попыталась вызвать в памяти его образ… какой-то дом? Квартиру?
– Не знаю, – уныло помотав головой, я уставилась на свои руки.
Я вдруг осознала, что на пальцах нет колец. То есть нет ни свадебного, ни обручального кольца, если только я не потеряла их в море. Или, возможно, я почему-то предпочитала не носить эти кольца. Я потерла ряд мозолей на ладони.
– Есть ли у вас какие-нибудь особые приметы? – спросила сержант Райт. – Может, татуировки? Или родинки?
– Не знаю. Могу посмотреть.
– Ладно, может, посмотрим в конце разговора?
Я кивнула.
– Может быть, вы вспомните имена каких-то знакомых вам людей? – спросила она.
Я вновь подняла глаза. На ее лице явно проявилась надежда. Мне очень хотелось вспомнить кого-нибудь. Но от раздумий у меня