– Ты ж батьке обещал не убивать… – робко напомнил Малец.
– А что мне твой батька? – усмехнулся Дедко. – Я и батьку твоего могу – в рака! – И, вставши, снял со стены ремень.
– Драть будешь? – испуганно спросил мальчик.
– Драть? Хм-м… То батька с мамкой тебя драли. А я, ежели забалуешь, ножик возьму да таких вот ремешков со спины твоей нарежу и на сучок повешу. Токо ты не забалуешь. Без глаз-то…
– Чё? – скорее удивился, чем устрашился Малец.
И тут колдун ловко опрокинул его на лавку, придавил коленом и прикрутил ремнем. Накрепко. Даже лоб перехватил.
Привязал, взял нож и сунул в огонь.
Скосив глаза, Малец видел, как постепенно наливается красным искривленное острие.
– Ты что ж, впрямь очи мне выткнешь? – догадался Малец. – Ой не надо, дедушка миленький!
– Надо. – Колдун глядел на нож.
Решив, что накалилось достаточно, вынул лезвие из огня, подошел к мальчику.
– Ой, дедушка, добрый, хороший! Не буду я бегать! Ой, не надо!!! – истошно завопил Малец.
– Не надо, баишь? – Раскаленный кончик ножа, источая жар, застыл у переносицы.
Мальчик перестал рваться, замер, глядя на красное жало скошенными глазами.
– Молодец! – неожиданно одобрил колдун. И отодвинул нож от лица. – Коли не заплачешь – резать не буду. А все ж очи твои надобно перетопить. Больно ярки, сини. Мне такие не надобны. – Помолчал. Затем продолжил: – Больно тебе будет. А ежели закричишь или заплачешь – быть тебе слепу. Разумеешь?
Мальчик не отвечал.
– Ну?
Малец моргнул, не в силах слова вымолвить. Белый стал, как снятое молоко.
Дедко бросил нож на стол, шагнул к печи, взял горшочек.
– Не кричать! – напомнил еще раз. – Не то – без очей!
И, зачерпнув вязкого грязно-бурого месива, вдруг с размаху плюхнул на глаза Мальца.
Мальчик успел зажмуриться, но все равно жгучая боль достала. Содрогаясь, он вцепился в края лавки. Он помнил: кричать нельзя. А боль была такая, что никак не сдюжить. Заполнила всю голову. Показалось, глаза расплавились и вытекли на щеки. Что эта жижа кипит в глазницах вместо глаз…
Но Малец не кричал. Прокусив губу, сжавшись, выдавливал из себя вопль, выпускал его чрез зубы, обращая в тихий жуткий вой…
Сколь длилось, Малец не помнил. Долго. Он то проваливался куда-то, то выныривал, приходил в себя. Иногда старик вливал немного воды в рот и напоминал: нельзя кричать. Да он бы уже и не закричал. Боль притупилась. Больше пугала мысль: глаза все-таки вытекли от жара и он ничего больше не увидит, кроме этой красноты.
Глаза не вытекли.
Колдун умыл его водой, что тоже было ужасно больно. Потом взял его руку, положил на лицо:
– Потрогай.
Малец потрогал и убедился с облегчением: глаза на месте. И веки на месте. Только трогать больно. И не видно ничего, всё красное.
– Молодец! – одобрил ведьмак. – Не кричал. Вот и глаза сохранил.
– А видеть смогу? – набравшись смелости, спросил Малец.
– То