– Вообще-то я рад, что не пришлось его использовать. Ноттингем – королевский замок, и восстанавливать его мне пришлось бы из своего кармана. За вожаков мы потребуем выкуп, а на остальных наложим штраф.
– Что ж, если ты настаиваешь, подойдем к делу прагматично. – Андре снял с пояса флягу с вином и отсалютовал красно-золотому знамени, развевающемуся теперь над замком. – Неплохое начало, государь, очень даже неплохое.
Ричард повторил его жест, задержавшись взглядом на королевском льве, реющем на ветру.
– Согласен, – сказал он. – Но не следует забывать, что это только начало. – Король улыбнулся. – Однако худшее уже позади, и слава Богу!
Глава II
Замок Ноттингем, Англия
Март 1194 г.
Когда Ричард медленно начинал осознавать окружающее, ресницы его дрогнули. Где бы он ни оказался, здесь холодно и темно. Окон нет, свет исходит от единственной маленькой масляной лампы. Голова гудит, во рту ощущается привкус крови. На миг король снова провалился в милосердное забытье, а потом вспомнил: это подземелье Лувра, парижской твердыни французского короля.
Он сопротивлялся, но безуспешно, противников было намного больше. Его свалили, заковали лодыжки и запястья в тяжелые кандалы, а цепи прикрепили к крюку в стене. Но даже тогда он продолжал сопротивляться, пока голова не ударилась о твердый бетонный пол. Когда схлынули воспоминания о той хаотичной отчаянной схватке, он попробовал сесть, но голова опять закружилась. Ричард с трудом попытался вдохнуть поглубже и его замутило от смрада. Одному Богу известно, сколько пленников здесь сгноили. В тесном пространстве воняло мочой, фекалиями, потом и страхом. Осознавая весь ужас этой новой реальности, он старался не впасть в панику, но стены словно смыкались над его головой.
И тогда он услышал скрежет ключа, поворачивающегося в замке. Темноту пронзил яркий огонь факела. Перед пленником, как некогда в Трифельсе, стоял насмехающийся епископ Бове. Только на этот раз нет надежды на избавление, на выкуп.
– Я хотел заверить, что Филипп не казнит тебя, Ричард. О, он думал об этом. Но я его убедил, что такой способ лучше. Случись у Филипа неудачный день, ему достаточно будет напомнить себе, что у тебя он куда хуже. – Епископ осклабился. – Кажется, ему понравилась эта идея. А я, всякий раз бывая в Париже, буду заходить к тебе узнавать, как дела.
Он сделал нарочитую паузу:
– Что, сказать нечего, Львиное Сердце? Ну тогда слушай, что скажу я. По пути сюда я думал обо всем, чего тебе отныне не испытать. Ты никогда больше не увидишь небо, не ощутишь на лице тепла солнца. Ты никогда больше не оседлаешь ни коня, ни женщину. Ты никогда не услышишь шума ветра или дождя, или музыку, которую ты так любишь. Не писать тебе больше песен, не участвовать в схватках. Твой голос – единственный, который ты услышишь. Пройдут годы, и все про тебя забудут, даже друзья. А когда наконец ты умрешь, ты сдохнешь без причастия