– Небось в поденщицы нанялась у них, – сказал он резко. – Ишь ты, по целковому получаешь за каждый день, какие ты делаешь у них дела?
– Знамо какие, бабьи, – отвечала Мария. – Али жаль тебе ихних денег?
– Оно не жалко, а то досадно, что нам приходится каждый день жрать всухомятку, особенно подручным, и это после такой египетской работы. Да и что тебе за рублями гоняться, когда нас доходами и без того Бог не обидел?
И Марья осталась стряпать обед своему мужу, сама того не замечая, что какая-то таинственная сила влекла ее в квартиру Ковалевых, и, конечно, не рубли, получаемые ею, до которых она была вовсе не жадна.
За эти четыре дня она много наслушалась от Ланцова того, чего не знала прежде. Сидя на кухне, молодой франт смеялся над ее деревенской неловкостью.
– С такой красотой, как у вас, разве можно жить с таким человеком, как ваш муженек? – говорил он. – Вечно гнет спину над тяжелой работой и очень рад, когда получает несколькими грошами больше других.
– На то есть закон, – возражала Марья, – не знаю, как по-вашему, но у нас все делается по-православному. Это даже в Писании сказано, и сама я слышала, когда венчалась: «Жена да боится своего мужа!»
– Старо! – махнул рукою Ланцов. – В наше время на это и внимания не обращают. Свободная любовь – вот оно что!
Захочу – полюблю,
Захочу – разлюблю…—
продекламировал он и бросил на Марью такой взгляд, что молодая женщина густо покраснела.
НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ лекция Ланцова о свободной любви повторилась опять, и на этот раз он говорил так ярко и красиво, что Марья невольно загляделась на красивое одушевленное лицо молодого человека и сравнила его с мужем.
И вот этот дюжий человек богатырского склада, ровный и спокойный, медлительный и молчаливый, вечно думающий об одной только работе, теперь только показался ей сравнительно серым мужиком.
И чем больше распевал Ланцов про ее красоту, тем противнее становилась ей эта дворницкая, казавшаяся раньше такой уютной. Все чаще и чаще подходила она к зеркалу, в котором отражалось красивое румяное лицо скорее молодой девушки, чем женщины, пробывшей три года замужем.
Жить вечно в этой тесноте, работать как ломовая лошадь из-за каких-то грошей, между тем как это лицо может дать все то, что составляет полное счастье в земной и особенно в питерской жизни: экипажи, шляпки, богатые ротонды[3], роскошные квартиры, и все что хочешь, того просишь.
Марья стряпала обед для дворников, ставила самовар для них, Иван со своими подручными приходил обедать или пить чай и, сильно озабоченный делами по дому, вовсе не замечал почти своей жены и думать не мог о том, что творится в ее сердце и в бабьем уме.
По нескольку дней она иногда не видала Иринарха Павловича Телегина (под этим именем проживал Ланцов), который куда-то