Я нахмурился. Ох, и дотошный он все-таки парень! Ну, какая вроде бы разница? Борты, борта, бортища… Еще бы про бортпроводницу спросил!
– Конечно, борта, – не слишком уверенно произнес я.
– А как же тогда – шурупы, нарты, карты?
– Ну-у… Борты – это ведь не нарты.
– Почему нет-то?
– Потому что мы говорим: не штормы, а шторма, – назидательно процитировал я строчку из песни Высоцкого и, сообразив, что ступил на скользкий канатец, поспешил сменить тему. – Давай лучше фонариком светить. Не вижу я корабля. Вот тени какие-то вижу. Крупные, между прочим.
Вовыч снова свесился вниз.
– Акулы?
Я напряг зрение и в самом деле разглядел акул. Прямо целую стаю! Как раз под нашим суденышком.
– Точно! Сколько же их!
– Но если это котлован, откуда они здесь взялись? – удивился Вовыч.
Я начал на него сердиться. Любой дотошности надо знать меру! Почему, откуда… Да какая разница! Мне, во всяком случае, было все равно, какая акула перекусит пополам наше суденышко – океаническая или котлованская.
– Давай лучше хлебца твоего поедим, – умудрено перевел я стрелки.
Вовыч не стал спорить и живо извлек из рюкзачка крендель. Присев рядышком, мы сгрызли его в одну минуту. Все до крошечки. Даже не подозревал, что хлеб бывает таким вкусным. Прямо вкуснее любого шоколада! Я покосился на Вовыча, и он понятливо полез за оставшимися кусками. Их мы смолотили еще быстрее.
– Маловато, – вздохнул я.
– Да уж…
В этот момент кораблик ощутимо качнулся.
– Чувствуешь? – я почему-то перешел на шепот. Вовыч испуганно ширкнул носом, таким же шепотом отозвался:
– Когда на море теплоход мимо проплывал, там на воде такие же волны появлялись.
– Но здесь-то теплоходов нет, – я зябко всмотрелся в туманную даль.
– И баркасов нет.
– Значит, что? Значит, это ОН?
– Или ОНО, – уточнил Вовыч.
– Вот, незадача! А мы хлеб весь сжевали! Чем мы будем его приручать? – я поежился. – Сейчас выплывет, раскроет пасть и обидится, что ничего не даем.
– Обидится и разозлится, – с дрожью в голосе подхватил Вовыч.
Поглядев на него, я подумал, что сейчас он боится даже больше меня. Боится, но изо всех сил старается не показать этого. Совсем как капитаны тонущих судов. Вовыч тоже ведь понимал, что надо подбадривать окружающих. Ну, а кто здесь для него окружающие? Конечно, единственный окружающий – это я.
Мне даже захотелось обнять Вовыча. В благодарность, что ли. Но я ведь не девчонка, чтобы обниматься. Вместо этого я похлопал его по плечу и дал в руки доску.
– Если что, навернем по кумполу доской, мало не покажется.
– Плезиозавру? – Вовыч зябко улыбнулся.
– Хоть плезио, хоть даже тирано! Главное – угодить в самый кончик носа. Там у него, как у акулы, – все самые важные нервные точки. Хрясь! – и враг