Дед Пичка медленно осел на пол. Пальма подползла к нему и ткнула голову в колени. И старик мял, гладил заскорузлыми пальцами податливую шерсть, ласкал и снова гладил, отвернувшись к стене.
– Это ж надо… Это ж… – и захлебывался. Ах ты, псина, псина непутевая. Где же тебя носило восемь месяцев, какие пороги обивали твои лапы, по каким дорогам и бездорожью пролегал твой извилистый путь? Почему торчит клочьями свалявшаяся шерсть, почему, как у скелета, выпячены голые ребра, и слезятся красные глаза?!
Нет ответа. Неисповедимы пути блуждающей собаки и непонятна ее безъязыкая речь. Странно завершался тот памятный сезон. Мы бродили по тропам, где за десятки лет изучили каждый кустик, сидели на прогретых солнцем скалах, дышали воздухом альпийских распадков, и старый товарищ подводил итог: здесь когда-то произошло это, там было то…
– Ты помнишь? Ты помни, ты не забудь… – точно отчитывался и передавал в наследство все, что еще недавно было общим.
Мой нерадивый Дон поднимал кекликов, фазанов, но мы почему-то не стреляли. Пальма не отходила от старика. Если же случайно обнаруживала затаившуюся птицу, по привычке делала стойку, поднимала на крыло, но не мчалась вдогонку сломя голову, а провожала удивленно – радостными взглядом. И снова пристраивалась за приятелем. Я мечтал получить от нее щенков, но настойчивые ухаживания Дона она отвергала.
Так закончился сезон. Весной Пальма издохла.
Одиночество
Мелкий осенний дождь моросил и моросил из низкого неба. Вернувшись с работы, Петька не стал раздеваться и свалился на кровать прямо в грязной одежде. Закурил. В комнате было холодно, пахло сыростью и тем неуловимым запахом, который оставляет после себя женщина. Ушедшая насовсем. К другому…
В душе не оставалось ни прошлой злости, ни обиды, а только тупое безразличие ко всему и жажда покоя. «Хоть в петлю полезай», – подумал он. Но представить себя болтающимся в петле не мог – от одной мысли было противно. Петька бросил окурок в угол, где валялась пустая бутылка, встал, заглянул в кастрюлю. Нехотя ковырнул раз – другой ложкой и снова закурил…
На подоконнике растекалась дождевая лужица, где-то надоедливо и тревожно орала воронья стая.
Неожиданно взгляд его упал на ружье, которое сиротливо торчало за спинкой кровати. Помедлив, он достал его и осмотрел. Тонкий налет ржавчины покрывал стволы, на замках тоже появились красные пятна. Петьке стало неудобно