Дама, Сердце, Цветы и Ягоды. Из романа «Франсуа и Мальвази». Андрей Иоанн Романовский-Коломиецинг

коня до самой шеи одеялами, так чтобы мягкие подкладки надежно защищали собой уязвимые давлению и теру места, но главным образом еще и для того чтобы длинные стволы горловинами высматривали в разные стороны, а не под конскую морду, которую могли задеть выстрелы с боков. Это были уже не те тяжеленные морские орудия, которые же увязанные попарно висеть с разных боков коня, ещё же и имели над собой седока. Впрочем это были не настоящие морские орудия, а похоже случайно попавшие из сухопутного театра. Сейчас же на тех же самых проверенных тяжеловозах вообще висели тонкоствольные замковые «трофейки», как их называли, не будучих мешать даже ногам и обеспечивавших полную нестесняемую резвость носителей конских. Нужно было еще так же чтобы ошейник / такую замкнутую форму решил придать граф подкладке для большей надежности/ гасил силу отдачи, неотвратимо приходившуюся бы на бока и пугавшие бы живоподвижную часть «ходячей батареи», – так он сам окрестил свое произведение, которое состоялось когда д’Олон ухватившись ручищами за обе штуки с усилием многих помощников поднял вверх и опустил, стараясь как можно мягче, плетенкой веревочной перевязи, пришедшейся на хребет спины. Далее занялся подправкой и подвязкой подпруг.

      Со стороны его детище выглядело надежно справленным, оставалось только сшить подходящий ошейник; приведя оный в совершенную нисподающую и не сбивающуюся форму; и за коня можно было быть вполне спокойным, как никак мортиры возил, да еще и с седоком на расстояние несоизмеримо большее, и без всяких подкладок, и не в таком упитанном состоянии как сейчас… Не смотря на все эти преимущества, предстояло однако провести испытания, в чистом поле за воротами, а то мало ли чего не случалось с животной скотиной с непривычки. Испугались бы.

      Граф д’Олон уже стал начинять внутренний проход одной из кулеврин малой толикой пороха с последующим наращиванием по мере стрельбы… как Фернандо отвлек его внимание, тем что указал на выведенного собою жеребца.

      – А этот откуда здесь взялся? Его я что-то не видел?

      Это был конь, приведенный Франсуа, он и сам, находившийся во дворе обратил на него внимание и подошел поближе разглядеть подарок. Мягкий белый цвет, плавные волнистые округлости, прогнутый дугой изящный круп и грациозная походка, с которой его Фернандо стал прохаживать перед всеми напоказ, с поступью: левыми-правыми – необыкновенно редкостный, другими словами иноходью. Все указывало на заморские закупки, которые придавали этой стране свой неповторимый лоск. Арабец, несомненно очень знатной породы Аль-Боралка, как посчитали отрывал на себя восхищенные взгляды, заставляя подолгу засматриваться на свои телеса.

      – Очень мило, – произнес д’Олон, оценивающим взглядом, – …Сюда бы еще пушечку на бок прицепить, вообще бы превосходно было?

      – Сен-Жан, прекрати ломать красавца! Вот эти две и хватит.

      Отошел от него Франсуа подальше, не желая ничего об этом слышать. Граф и сам подумал, что ломать такого красавца-чистокровку