Я грозно зарычал и рванул за ним.
Мы петляли по улицам. Я знал, что нужно уходить, но кровавый азарт не позволял мне отпустить добычу.
В погоне я схватил пацана за ногу, он упал, но вырвался и снова побежал в противоположную сторону от гарнизона.
– Отцепись!!! – кричал он сквозь слезы. Его очки упали на землю, и я раздавил их. Из домов стал выходить люд с вилами и топорами.
Босыми ногами я ощущал холод брусчатки. Мне нужно было только его догнать. Но засранец оказался хорошим бегуном. Он стрелой выбежал за городские ворота, оставив меня с караульными стражниками и хвостом из гарнизона наедине.
Вновь завязалась потасовка. Несколькими ударами я упокоил души двоих. При мне все еще был меч Брандербурга. Третьего постового я разорвал зубами, вцепившись ему в глотку. В темноте моя темная кожа неплохо меня маскировала, вот только выдавали глаза. Хвала Муане за то, что уберегла меня в ту ночь.
Пока гарнизонники достигли ворот и обнаружили там убитых караульных, я уже выскочил за стены и взял след пацана.
Он бежал в сторону Кровавого леса. Это мне было и надо.
* * *
Я убежал подальше и остановился отдышаться. Пацан бы все равно от меня не ушел. Я подумал, что серьезно рисковал, ведь я был на волосок от смерти.
Грандира можно было убить через отрубание головы, впрочем, как и вампира. Еще мы боялись огня и святой воды. Эти слабости тоже достались нам от прошлого вида. Приходилось быть более осторожными, действовать внезапно и в темноте. Некоторые считали, что мы умеем исчезать – быть невидимыми. На самом же деле мы просто старались быть аккуратными… скрытными. Муана скрывала нас во мраке. Темная кожа и ночное зрение позволяли быть лучшими охотниками в темноте.
Вот так я и стал проклятым. Люди не видят разницы между нашими видами. Для них что грандир, что вампир, это одно и то же. Вот только если мне в сердце пустить осиновую стрелу, то, скорее всего я выживу, а вот для вампира она станет смертельной.
Ну да ладно. Я понимаю такую неосведомленность. В наших краях грандиров практически нет. Скажу вам больше: за десять лет своей новой жизни я не встречал ни одного подобного мне после Власа. Должно быть, нас было мало. Об этом меня не просвещали.
Любая потерянная конечность отрастала за ночь. Любая – кроме головы. Такую удивительную способность нам подарила высокая регенерация тканей.
* * *
Вскоре стражники отстали. Запах крови вел меня в нужном направлении. Я словно видел его кровавую дымку, которая туманом стелилась за беглецом.
Впереди послышались крики ребенка. Я устремился туда и обнаружил на поляне шайку пупырчатых бесов. Они схватили мальца и собирались затащить к себе в нору.
– Оставьте его он мой! – запыхавшимся голосом велел я.
– Чем докажешь, что он твой, голожопый гранди-и-ирррр? –