– Ты ее любил? – повернувшись к нему лицом, спросила я.
– Нет, – твердо ответил он, ни секунды не раздумывая над словами.
– Почему же она была твоей женой?
– Она… Видишь ли, как может блюсти закон тот, кто не является полноценным членом клана? Пока тебя не было, Вольтури занимались и семейными разбирательствами, что-то вроде мирового суда. Я должен был жениться, чтобы здраво оценивать проблемы подданных и выносить приговор. Она была в моей жизни чисто символически, ну и…для удовлетворения некоторых моих потребностей…
– Хищник, – кокетливо бросила я.
– Но ты его приручила, – добавил он, слегка прикусывая кожу на моей шее.
– Прекрати, – игриво сопротивлялась я.
– Повторим сегодняшнее утро? – предложил он.
– Уже вчерашнее, – поправила я его.
Он окончательно высвободил меня из одежды, и теперь настала моя очередь избавить его от лишних тканей на его теле.
Весна внутри
Время шло. До осени оставалось несколько дней, но внутри меня жила весна. Во мне расцветала новая жизнь, и чувствовала я себя прекрасно, в отличие от Беллы Каллен, когда она была беременна. Иногда, мне это, действительно, удавалось, я ловила себя на мысли, что моя беременность так похожа на простую, человеческую, что я вполне могла ощутить себя смертной женщиной, ожидающей ребенка.
Аро изменился. Это заметили все. Он стал намного мягче, уступчивее, что иногда его братьям приходилось упрекать его в этом. Карлайл наблюдал за моим состоянием, а мой муж приказал давать мне по бокалу свежей крови каждый день, чтобы ребенок чувствовал себя прекрасно, ровно так же, как и его мать.
Соня и Люциан вернулись в свой дом на окраине Вольтерры, где готовились к появлению своего малыша.
– Мне кажется, что я схожу с ума, – признался мне Аро, прогуливаясь со мной по умирающему саду.
– С чего вдруг? – удивилась я.
– Я скоро стану отцом…
В его глазах я видела искреннюю радость и любовь. Он был по-настоящему счастлив.
– Хочешь пообщаться с ним? – предложила я, указав на свой большой живот, в котором возилось маленькое чудо.
По его размерам можно было предположить, что я уже на седьмом или восьмом месяце, однако в сущности прошло всего чуть больше тридцати дней.
– Хочешь, чтобы я почитал его мысли? – замер Аро, глядя то мне в глаза, то на живот.
– Почему бы и нет?
Он осторожно приложил ладонь к моей коже чуть выше пупка и прислушался к тому, что происходило внутри меня. Я молча стояла, ощущая на своем теле его прикосновения и лёгкие толчки в себе по направлению к его руке.
– Боже… – прошептал Аро с блаженной улыбкой. – Как это великолепно…
– Что говорит? – положив свою кисть на его, поинтересовалась я.
– Она любит меня и тебя… Ей нравится твой голос, когда ты поешь ей колыбельные, а ещё она предпочитает вторую положительную кровь, а не первую.
– Интересно,