«Эх, Виталик, знал бы ты, что приходит мне в голову последнее время! Я гоню от себя эту паранойю, я заставляю себя думать о том, что жизнь циклична и сейчас просто сложный момент переосмысления ценностей. На самом деле я все делаю правильно, двигаюсь в нужном направлении. А подобные мысли время от времени посещают всех. Но выяснять у партнеров, мучаются ли они теми же проблемами, я не стану. Страх показаться неуспешной или сомневающейся был сильнее, чем страх перед диалогами с самой собой. Их все равно никто не услышит».
Больше с этим человеком я на связь не выходила. Никогда.
Поразительное все-таки существо – человек. Только он может пятьдесят лет прожить плохо, а на пятьдесят первом просто взять все и поменять. А может, и не поменять, херея от зависти в чахлом возрасте, что жизнь так и не дала шанса. А может, и в двадцать ухватиться бульдожьей хваткой и выжимать до победного, пока своего не добьется. А может, и не взять, даже когда в руки вкладывают, когда показывают, как и откуда брать, да еще и сзади подпинывают, когда лупят по щекам, показывая на его нынешнее существование и призывая понять, что если не сейчас, то уже вряд ли когда еще.
Почему, когда протягиваешь руку, в нее максимум могут наплевать? Почему, когда посылаешь, за тебя начинают цепляться? Почему нельзя уже просто и нормально? Неваляшка правит бал, мать ее!
Что ты за существо такое, человек?!
– Проблема не в количестве, проблема в качестве, Ром, – мы сидели в «плетеном» ресторанчике отеля и не спешили разъезжаться после собрания. – Ни у кого из нас изначально не было идеи. Ни в чем и нигде. Мы просто плыли по течению, как и все. Но признайся, осмелься признаться, что мы всерьез не воспринимали и эту. Не криви душой, Ром. Первое время после вступления ты чувствуешь себя сначала полным идиотом, затем шматком на асфальте, раздавленным чьим-то нечищеным ботинком, а спустя некоторое время – редким продуманом, который обманул тут всех и вся, что сумел-таки отбить вступительный взнос, да еще и заработать немного. Лишь спустя еще время ты начинаешь осознавать, где находишься на самом деле, и все чаще находить себя в состоянии «Я – красавчик, мать вашу!», – Ромка заразительно засмеялся. – Все так чувствуют. Все, кто находит в себе силы делать хоть что-то, даже когда силы и нервы на пределе. Просто делать. – Мы сами себя победили, Ром. Априори – это мы! – я перегнулась через стол, насколько это было возможно, чтобы еще больше внедриться в его восприятие. – Мы говорили с тобой про систему, помнишь? Эта система во всем. В школе есть педагоги, на работах – начальники, и это понятно и логично. И какими бы козлами они ни были, они должны быть, они – часть системы. Так же и тут. Но это не значит, что система плоха. Ты сам любил повторять, что нет плохих дел, есть плохие люди. Так вот, здесь то же самое. Не поэтому ли ты хотел прорваться туда – наверх?
Ромка смотрел куда-то сквозь меня. Было видно, что он не совсем