– Ты можешь сказать, что случилось? – спокойно, но жестко потребовал Костя.
– Случилось! – сухо ответил Ухабов, тяжело опускаясь на стул. – Квартира, которую мы отдали под залог банку, теперь должна быть отдана… То есть, мой дом родной… А я, сами понимаете, бомжевать не могу – мне проще умереть, – потому и пришлось вот, стать полубомжем. Если вам, конечно, принципиально нужно, – продолжил Николай после недолгой заминки, – я могу ускорить процесс – сдавать еще и свою однокомнатку. Но…
– Но! – жестко перебил его Олег. – Не надо – раз такой случай. Правильно, Константин Евгеньевич?
– Правильно, – без особого энтузиазма ответил психолог, глядя куда-то мимо собеседника. – Подождем.
Они перевели разговор на общие темы. Вскоре в дверь позвонили. Олег Николаевич вышел из кухни, и буквально через миг вернулся. В руке у него был пакет, из которого он извлек две бутылки вина.
Разговор продолжился, уже с вином, вприкуску с фруктами и бутербродами.
После трех фужеров Басманов, уже будучи заметно нетрезвым, запротестовал: – Не, ребята, мне еще надо текст подучить… Хотя, я сейчас пойду, подучу, и вернусь. Окейна?
– Окейна, – в один голос ответили улыбающиеся Ухабов и Сомов.
Когда актер ушел, с лица Кости исчезла меланхолическая улыбка, а взгляд стал серьезным.
– Коля, ты вот работаешь патологоанатомом… – Неожиданно бросил он другу. – Так?
– Так, – не сразу ответил Колян. – И что?
– Скажи, Коля, понимаешь ли ты что в мозге?
– Понимаю. – Коля ответил после недолгой заминки, но уже совершенно спокойно.
– Тогда скажи, почему у ребенка с рождения атрофированы некоторые нейроны мозга.
– Нет, в нейронах я не разбираюсь.
– В общем, ты разбираешься только в мертвом мозге. Но ты как врач все же должен что-нибудь полагать-предполагать?..
– Ну, я полагаю, что существует некий энергетический вампиризм, благодаря которому у ребенка уже в начале жизни теряется энергия, – и выражается это в первую очередь в нейронах. И, может, это первая стадия того, что случилось в Сосново сто лет назад.
Глаза Сомова снова стали веселыми, губы скривились в блуждающей улыбке-ухмылке. Он быстро взял себя в руки, сел ровно, и, снова став совершенно трезвым и крайне серьезным, сухо произнес: – И здесь ты, Николай, хорошенько соображаешь…
16
Серый «бентли» медленно хромал по ухабистой дороге. Эта дорога, с частными секторами по обе стороны, начиналась от границы поселка с городом, и заканчивалась у самого завода. Сами участки состояли из домов, в основном небольших, с огромными огородами, хлевами, палисадниками и узенькими двориками.
Эта глинисто-песчаная дорога специально не покрывалась асфальтом – чтобы машины не мешали покою селян и не портили