Биологически Лодовика была на пару лет моложе его, однако жизнь знала несравнимо лучше. Дни, последовавшие за освобождением, Данте провел, изучая современный мир, но то, что для него оставалось абстракцией, ей довелось испытать на себе. Дочь дипломата, Лодовика еще до окончания средней школы не меньше десяти раз переезжала в новые города и страны. Всякий раз ей приходилось заново заводить друзей и осваиваться в новой обстановке. В четырнадцать лет она начала время от времени нюхать кокс, которым ее угощали приятели постарше, и почти каждый вечер напивалась. Оказалось, что bad girls гораздо чаще получают приглашения на вечеринки. В пятнадцать потеряла девственность с ровесником – сыном посла, который и научил ее готовить крэк: надо было всего лишь залить кокаин ацетоном для снятия лака и положить в морозилку. В шестнадцать попала в больницу, передознувшись метадоном. С тех пор ее регулярно то госпитализировали, то выписывали из клиник. Это был ее четвертый реабилитационный центр.
Они впервые занялись сексом в комнате отдыха, ключ от которой ей удалось раздобыть. После секса Лодовика погладила его больную руку и спросила, насиловал ли его Отец. Сама мысль показалась Данте настолько неслыханной, что он лишился дара речи. Между ним и Отцом не было и намека на подобное. Не сумев объяснить, какими были их отношения, как он любил своего похитителя вопреки всему, что тот совершил, Данте расплакался. Она положила его голову к себе на колени и убаюкивала его до рассвета.
Три месяца они были неразлейвода. Даже когда Лодовику выписали, она каждый день его навещала и несколько раз оставалась ночевать в его постели, прячась с головой под покрывало и смеясь как ненормальная, когда мимо проходил санитар. А потом ее отец получил новое назначение – правительство отправило его в какую-то африканскую страну, – и Лодовика улетела вместе с ним. В день ее отъезда с Данте случился столь тяжелый приступ, что он не смог выйти из комнаты и не приехал попрощаться. Психиатр диагностировала у него психотический срыв, вызванный утратой.
Сейчас Данте гадал, не убила ли Лодовику тяга к саморазрушению, или же она вышла замуж за какого-нибудь сынка дипломата. Он надеялся на второе, хоть и был бы в таком случае несколько разочарован.
Звонок в дверь оборвал его расплывчатые размышления. Данте замер. В дверь снова позвонили. С лестничной площадки донесся голос Коломбы:
– Господин Торре, это Каселли! Откройте, пожалуйста.
Он не пошевелился. Коломба снова нажала на звонок:
– Господин Торре, если вы в порядке и слышите меня, скажите что-нибудь.
Медленно, как сквозь патоку, Данте протянул руку и отодвинул задвижку замка. Сквозняк приотворил дверь.
Коломба