Рядом с отцом и матерью в колеснице сидели два мальчика, сыновья Ярослава и Феодосии. Княжичи – семилетний Фёдор и пятилетний Александр – в атласных камзолах, сафьяновых сапожках, необычайно торжественные, выглядели ещё серьёзнее родителей. Видно было, что оба страшно волнуются.
Покуда колесница медленно двигалась по образованному усилиями охраны проходу, на высокой паперти собора появился немолодой величавый священник в епископском праздничном облачении.
Его толпа тоже встретила нестройным гулом. Хотя многие знали заранее, что епископ Симеон должен прибыть в этот день в Переяславль, его всё равно ждали с волнением. И, увидав, убедились: событие, о котором было заранее объявлено, непременно состоится.
– Гляди-ка! – Кто-то из толпившихся в первых рядах бояр толкнул в бок другого. – И впрямь владыка пожаловал! Из Владимира приехал. Специально – чтоб над княжичами княжеский постриг сотворить…
– Вижу, вижу, – кивнул сосед говорившего. – Да и кто б сомневался? Ярослав что замыслит, то непременно да сделает. Только вот не спешит ли князь, а? Чуть не из люльки да в князья?
Первый боярин возразил:
– Ну, полно! Так уж и спешит? Оно само собой, больно молоды княжичи. И что с того? И моложе бывали… Чего? Одному семь, другому шесть. На конях сидеть умеют? Умеют. Пора, значит. Да и Ярославу князю ко времени. Он всё на войне да на войне. А у нас хоть и дети, а князья будут – народу так спокойнее. А то всё на женской половине, при мамке сидят. Хватит!
Под приветственные крики громадной толпы, слившиеся между тем в единый нестройный гул, колесница встала возле крыльца собора. Мальчики, держась за руки, не без усилия, принялись подниматься на высокие ступени. Князь и княгиня следовали за ними, слегка переглядываясь. Епископ в это время уже вошёл в храм.
Возле Царских врат высокими стопами были сложены алые бархатные подушки. Но княжичи медлили подняться на амвон. Фёдор, почувствовав, что его младший брат колеблется, крепче сжимает его руку:
– Ты чего, Саша? Идём!
– А нам туда можно? – с невольным трепетом шепнул Александр.
– Отец сказал, стало быть, можно!
Голос старого епископа заставил мальчиков очнуться:
– Идите сюда, чада мои!
Оба, вскинув головы, посмотрели на владыку Симеона.
Лицо старца было сурово, даже словно бы печально: он хорошо понимал, на какую трудную судьбу сейчас благословит двоих детей. И впрямь – по-церковному Фёдор только первый год стал именоваться отроком, Александра же величали покуда младенцем[4]. Но что с того? В этот день им предстояло стать князьями, а значит, не быть больше детьми…
– Приспел час быть вам князьями! Учиним же сей обряд, как пращуры наши чинили.
Повинуясь взгляду