Начальник станции Кинг вздохнул и забарабанил пальцами по столу. Потом медленно заговорил, обращаясь к Харперу:
– Кэл, ты славный парень, и поверь мне, я знаю, каково тебе сейчас. Но избежать этого нельзя, невозможно – тебе придется пройти все психометрические испытания и подчиниться решению врачей.
Он выжидательно замолчал, но Харпер хранил бесстрастное молчание.
– Знаешь что, сынок, а почему бы тебе не взять отпуск на пару дней? А потом, когда вернешься, ты пройдешь эти испытания или просто перейдешь на другую работу, подальше от нашей бомбы, как пожелаешь…
Кинг посмотрел на Силарда, и тот одобрительно кивнул. Но Харпера это предложение нисколько не смягчило.
– Нет, шеф! – отрезал он. – Так дело не пойдет. Разве вы сами не видите, в чем тут загвоздка? В проклятой постоянной слежке! Кто-то все время стоит у тебя за спиной и ждет, когда ты рехнешься. Невозможно даже побриться в одиночестве. Мы нервничаем из-за всяких пустяков, потому что боимся, как бы какой-нибудь мозгоправ, сам наполовину съехавший, не вообразил, что мы теряем разум. Боже правый, так чего же вы после этого от нас хотите?
Облегчив душу, Харпер ударился в противоположную крайность, но смирение ему не очень-то шло.
– Ну и распрекрасно! Можете не вызывать санитаров, я спокойно уйду сам. Вы хороший человек, шеф, несмотря ни на что. И я рад, что работал у вас, – прибавил он. – Прощайте!
Кингу удалось справиться со своим голосом – боль пряталась только в глазах.
– Подожди, Кэл, – сказал он. – Мы еще не кончили. Забудь об отпуске. Я перевожу тебя в лабораторию изотопов. Как-никак ты исследователь, и никто тебя от этой работы не освобождал. Если я поставил тебя на дежурство, то лишь потому, что у нас не хватает первоклассных специалистов.
Что касается психологического контроля, – продолжал он, – то мне он так же неприятен, как и тебе. Ты, наверное, не слышал, что за мной они следят вдвое пристальнее, чем за вами, дежурными инженерами?
Харпер вопросительно уставился на Силарда, но тот лишь коротко кивнул.
– Однако такой контроль необходим… Помнишь Мэннинга? Хотя нет, он был здесь до тебя. Тогда мы не вели психологических наблюдений. Мэннинг был блестящим инженером, очень способным. И к тому же всегда спокойным, безмятежным, словно ничто его не волновало. Я с радостью доверил ему реактор, потому что он был внимателен и никогда не нервничал, даже наоборот: чем дольше он оставался в реакторном зале, тем безмятежнее и счастливее выглядел. Я должен был знать, что это очень скверный признак, но я не знал, и здесь не было психолога, чтобы мне подсказать.
А однажды ночью технику пришлось его вырубить. Он застал его в тот момент, когда Мэннинг разбирал предохранитель кадмиевой защиты. Бедняга Мэннинг так от этого и не оправился – у него до сих пор приступы буйного помешательства. Но после того, как он свихнулся,