Через два часа конверты перекочевали из рук в руки и он поспешно отправился прочь, сдавливая воображаемой рукой позыв к ликованию. Как только дверь номера в паршивой гостинице закрылась, Проводник, не медля ни секунды, забаррикадировал ее кроватью и уж только тогда спокойно изучил все бумаги. Поэтому, когда в дверь постучали, первым делом чуть было не ринулся в окно, успокоившись только у самого окошка, заметив, что снаружи никто его не поджидает. Он убрал документы в задний карман брюк и спросил, кого нелегкая принесла. Оказалось– горничная. Для верности зыркнув в дверной глазок, отодвинул кровать, сдвинул задвижку и напустил на себя самый что ни есть компанейский вид.
* * *
Когда мужчина с приятной улыбкой открыл перед ней дверь, она поняла, что день не так уж и плох. Конечно, будь он писанным красавцем, она бы так и растаяла на месте, но Пятая была из тех, кто ценил красоту не только внешности, но и кошелька. Потому одной из главных трагедий в ее жизни была как раз ее, заявляя без обиняков, заурядная внешность. Ладно бы лицо– его всегда можно поправить макияжем, но с фигурой природа тоже, выпивши накануне ее зачатия, напортачила: ножки как бревнышки, руки– сплошное сало, талия отсутствует. Словно зная потенциал меркантильности своего детища, Матерь-Природа лишила ее какого-либо шанса заполучить перспективного самца-спонсора, готового пасть ниц пред Ее Величеством Никчемность. Изящная шутка согласно каждому! Однако, воспитанная матерью-стервой по принципу: "Мужики козлы, женщины– принцессы!", женщина и думать забыла про собственную убогость как в духовно-моральном, так и в физическом смысле, искренне полагая, что достойна как минимум Афродиты в мужском обличье в совместительстве с Плутосом.
Однако принц все не приходил, а время в праздном развлечении заходилось в издевках, отнимая у Пятой годы и силы, заставляя тратить их на типичные вовек традиции выходного дня– алкоголь, мужской стриптиз, затем жаркий секс во время просмотра очередной расчлененки. Хотя были и случаи баловства со второсортным кваалюдом, после употребления которого эта особа каждый раз зарекалась: "Больше ни разу!". Потому, даже не признавая вышеупомянутые факты, как есть жалкая женщина желала покончить со своей жизнью, осознавая несоизмеримость имеющихся доступных развлечений ее неуемным потребностям. И все же, игнорируя простую правду, она затолкала ее в самые потаенные уголки своей каморки под названием Подсознание, решив забыться в другом заблуждении, потому-то и настрочила целый опус Проводнику с просьбой поддержать ее на последнем пути. Про себя, разумеется, она сочла это шуткой, посчитав, что этот человек не придет, но связанный с перспективой его появления трепет перед смертью был лучше всего, что довелось испытать ранее. Однако, как всегда и бывает, в каждой невольной шутке есть доля правды и, к сожалению, доля, блестевшая в глазах палача,