Он молча сидел в салоне автомобиля, наблюдая за снежинками, падающими на лобовое стекло. Хрусталики воды соприкасались с теплой поверхностью и тут же умирали, под взмахи щеток стеклоочистителя. Другие же, освещенные фарами, ложились ровным слоем на промозглую землю, оставаясь живыми. Если бы у первых выл выбор, куда упасть, стали бы они лезть на рожон? Или прослыли бы трусами среди своей снежной тусовки, отсиживаясь среди таких же слабаков, в сугробах за пределами дороги? Быть может, все в жизни давно предрешено, спланировано, выдумано за нас и не стоит идти против системы? Иштван заплакал. Бесконтрольно, не в силах остановиться. Да и бороться с таким постыдным мужским проявлением, как слезы, больше не мог. Мудак. Какой же я мудак. Прошептав, он ударил кулаком по рулевой колонке. Затем еще раз. И еще, еще, еще. Двумя руками, поочередно, нанося удары по краю руля и приборной панели. Бой с тенью в замкнутом пространстве автомобиля. Окончательно сбив костяшки на руках, он продолжил спарринг, но уже головой, крепко держась за руль. После семи-восьми повторений голова закружилась, сознание затуманилось, а во рту появился привкус металла. Теплая струйка крови стекала со лба, чуть задерживаясь на правой брови, но преодолев преграду, продолжала свое движение вниз. Правый глаз перестал видеть, сильно залитый багровой жидкостью.
Я докажу. Ей, себе, всему миру, кто я есть на самом деле. Сорвавшись с места, тойота на полном ходу зашла в поворот, чуть забуксовав на снежном покрове. Он не знал куда ехать, впрочем, и никуда не планировал. Иштван давил на газ, будто стараясь размазать, как снег под покрышками, минуты своего позора. Кровь не останавливалась, продолжая заливать лицо и бороду. Он не чувствовал боли, по крайней мере физически, да и адекватно воспринимать ситуацию не мог. Машина набирала ход, виляя по пустынным рядам улиц новогоднего города. Впереди показался светофор, а за ним, примерно в километре – перекресток. Если добавить скорости, то при прочих равных условиях можно вполне проскочить на мигающий желтый, но никак не успеть закончить маневр на следующем светофоре. Или остановиться, как все нормальные люди, ожидая разрешенного сигнала. Иштван выбрал третий вариант. Он подъехал к стоп линии, взглянул на обратный отчет, повествующий о том, через сколько секунд разрешено ехать вперед, и пропустив нескольких пешеходов, с силой вдавил педаль акселератора. Машина вновь забуксовала, и, вырвавшись из плена, как-то особенно быстро наращивала скорость. Шестьдесят три километра в час, восемьдесят девять, сто семь – стрелка непреклонно ползла по циферблату вверх. Сразу вспоминаются юношеские истории о лежачих стрелках на отметке в сто восемьдесят и искренние восхищения в глазах собеседников. Особый пацанский шик. Никто и никогда не мог усомниться в истинности предлагаемых