На самом деле великий композитор абсолютно не стыдился этой увертюры, поскольку воспевал в ней не самодержавие, а патриотизм и мужество русского народа, который одолел супостата Наполеона и его многотысячную армию. Кроме этого, негоже было Ромму уличать Чайковского в приспособленчестве, поскольку сам он был не без греха: если Чайковский написал всего одну увертюру, которую можно заподозрить в конъюнктурщине, то Ромм снял несколько фильмов в угоду властям, за что и был удостоен четырех Сталинских премий. В двух из этих фильмов («Ленин в Октябре» и «Ленин в 1918 году») фигурировал Сталин, которого теперь Ромм всячески поносил и проклинал (даже собственноручно вырезал эпизоды с его участием из своих картин).
Далее в своей речи Ромм выступил в защиту итальянского неореализма, а также смешал с грязью писателя Всеволода Кочетова и других державников, которые, в отличие от большинства либералов, от Сталина не отреклись.
Заметим, что Кочетов был астрологическим «клоном» Ромма – тоже Водолей-Крыса (4 февраля 1912 года). Как же объясняет астрология сей парадокс? Читаем в гороскопе: «Союз двух Крыс может быть очень хорошим или чрезвычайно плохим». В данном случае случилось последнее.
Речь Ромма станет поводом к серьезному скандалу. Горячо поддержанная либеральной общественностью (речь отпечатают на машинке и распространят в интеллигентской среде), она будет осуждена руководящей элитой. Так, 1-й секретарь МГК КПСС Николай Егорычев (3 мая 1920 года, Телец-Обезьяна) на одном из совещаний в горкоме объявил, что «Ромм поднял грязное знамя сионизма» (мы уже отмечали, что Водолей и Телец – непримиримые антагонисты). Обвинение более чем серьезное, однако на судьбе Ромма оно отразилось не сразу: с преподавательской работы во ВГИКе он ушел только спустя восемь месяцев после выступления в ВТО – в июне 1963 года.
Ромм в те дни жил на даче под Москвой и пытался объясниться с власть предержащими с помощью эпистолярного жанра – писал письма «наверх». Приведу отрывок из одного такого письма:
«…О сионизме. Сионизм – это буржуазный еврейский национализм, с ярко выраженным антисоветским характером. Тов. Егорычев не творческий, а политический работник, руководитель московских большевиков. Я не понимаю, как он мог позволить себе такое. Я не сионист, а коммунист. После 1917 года я вообще надолго забыл, что я еврей. Меня заставили вспомнить об этом в 1943 году, когда возник проект организации «Русфильма». По этому проекту в Москву допускались работать режиссеры Пырьев, Александров, Петров, Герасимов, Савченко, Бабочкин, Жаров, а Эйзенштейн, Райзман, Рошаль, Ромм и прочие, носящие аналогичные фамилии, должны были остаться на национальных студиях – в Алма-Ате, Ташкенте. Проект этот не был осуществлен, но в последующие годы мне частенько напоминали разными способами о том, что я – еврей: и по случаю космополитизма, и в связи с организацией судов чести, и при формировании моей съемочной группы, и во времена врачей-убийц.
Это