Протестанты пришли с иным настроением. Они видели себя «бойцами идеологического фронта», теми, кто несет свет. Они относились к китайцам, которые не воспринимали их учение, как к «детям тьмы».
Они с самого начала считали, что вокруг них живут в Китае «заблудшие овцы». Они негодовали, заявляя, что «само имя нашего Спасителя не одобрялось, если не было ненавидимо миллионами».
Таким образом, явление миссионеров-протестантов в Китае было своего рода попыткой привнести в Китай иную идеологию, религию, учение, причем с позиции превосходства этой идеологии, религии, учения над тем, что уже было у китайцев. Это была попытка неравноправного отношения к китайцам. И по этой причине она была обречена на провал.
Протестантизм в определенной степени укоренился в Китае. До сих пор там есть десятки миллионов верующих. Однако он не стал общепринятым, не овладел большинством населения в Китае.
Первые миссионеры-протестанты были ошеломлены и количеством людей, живущих в Китае, и числом китайцев, которые поклонялись своим идолам и не принимали христианской веры.
Эти две волны христианства – католичество и протестантизм – пришли в Китай в XVII–XIX веках, в какой-то степени проникли в гущу китайского населения.
История показала, что иностранные верования, религии, учения, идеологии или отвергаются китайцами, или на время и в определенных формах и с определенными целями (в интересах правящей в КНР Коммунистической партии Китая) используются в современном Китае. Однако при этом происходил и происходит процесс китаизации этих религий и идеологий. Сначала это произошло с христианством, затем с марксизмом. Китайцам оказывается нужным или китайцы стремятся использовать в своих целях только то, что они китаизируют, превращают в свое китайское, в собственность и принадлежность нации Китая. Так произошло с религиями. Так произошло с марксизмом.
Изначальный шок миссионеров, прибывавших в Китай, не испарился по мере продолжения (девятнадцатого) столетия дальше. Очевидно, что их провинциальность не допускала того, что все сообщения, которые отправляли домой пионеры-протестанты, готовили их к встрече лицом к лицу с «империей сатаны (империей дьявола)» (С. 62).
Их первые доклады (сообщения) друзьям и в религиозные газеты продолжали отражать тот шок, когда у них перехватывало дыхание, когда они испытывали ужас, когда их охватывало чувство беспомощности, неверия в то, что происходило прямо на их глазах. В 1850 году семейная пара, муж и жена, оба миссионеры, писала: «Наше пребывание в этой очень далекой стране привело нас к прямому контакту с язычеством. Языческие монстры смотрят нам прямо в лицо и бросают вызов нашей силе. Никогда ранее мы не желали столь страстно, чтобы у нас было то красноречие, которое заставляет сдвигаться с места, те способности производить слова, которые жгут. Все наше существо потрясено тем, что мы обнаружили себя совершенно новыми (неподготовленными