A lot of Imperialist ladies asked me to tea to meet schoolmasters from New Zealand and editors from Vancouver, and that was the dismalest business of all. Here was I, thirty-seven years old, sound in wind and limb, with enough money to have a good time, yawning my head off all day. I had just about settled to clear out and get back to the veld, for I was the best bored man in the United Kingdom.
That afternoon I had been worrying my brokers about investments to give my mind something to work on (в тот день я надоедал своим брокерам относительно инвестиций, чтобы дать своему уму какую-нибудь работу: «что-нибудь, над чем /можно было бы/ поработать»), and on my way home I turned into my club (и по пути домой я завернул в свой клуб) – rather a pot-house, which took in Colonial members (скорее кабак, который принимал в свои члены людей из колоний: «колониальных членов»). I had a long drink, and read the evening papers (я выпил большой стакан виски с содовой: «длинный/продолжительный напиток» и прочел вечерние газеты; paper – бумага; газета; to read). They were full of the row in the Near East (они были полны споров о Ближнем Востоке; full – полный, наполненный целиком; изобилующий, богатый чем-л.; row – шум, гвалт; ссора, спор), and there was an article about Karolides, the Greek Premier (и была одна статья о Каролидесе, греческом премьер-министре). I rather fancied the chap (мне, пожалуй, нравился этот парень; rather – лучше, скорее; довольно, отчасти, пожалуй; to fancy – воображать, представлять себе; нравиться, любить). From all accounts he seemed the one big man in the show (по общему мнению, он, казалось, был единственным важным человеком в этом деле; account – счет; мнение, отзыв; from all accounts – по словам всех, по общему мнению; big – большой, крупный; важный, значительный; show – показ, демонстрация; дело, предприятие); and he played a straight game too (и, к тому же, он вел: «играл в» честную игру; straight – прямой, неизогнутый; /разг./ честный, искренний), which was more than could be said for most of them (что невозможно было сказать о большинстве их них: «что было больше того, что можно было сказать о большинстве из них»).
I gathered that they hated him pretty blackly in Berlin and Vienna (я пришел к выводу, что его совершенно по-черному ненавидели в Берлине и Вене; to gather – собирать; делать вывод, приходить к заключению), but that we were going to stick by him (но мы = англичане собирались поддержать его; to stick by smb. – быть лояльным к кому-л.; to stick – приклеивать; липнуть; приклеиваться; держаться, придерживаться; оставаться верным), and one paper said that he was the only barrier between Europe and Armageddon (а одна газета сообщила, что он – единственный барьер между Европой и армагеддоном[3]). I remember wondering if I could get a job in those parts (я, помню, задавал себе вопрос о том, смогу ли я найти работу в тех краях; part – часть, доля; край, местность). It struck me that Albania was the sort of place that might keep a man from yawning (мне пришло в голову, что Албания – такое место, где не заскучаешь: «такое место, которое могло бы удержать человека от зевания»; to strike – ударять, бить; приходить в голову).
About six o’clock I went home (около шести часов я пошел домой), dressed (переоделся: «оделся /к ужину/»), dined at the Cafe Royal (поужинал