Then I could see that he began to get edgy again (затем я увидел, что он снова становится нервным; edgy – острый, режущий; раздраженный, нетерпеливый; edge – край, кромка; лезвие). He listened for little noises (он прислушивался к малейшему шуму: «к маленьким шумам»), and was always asking me if Paddock could be trusted (и постоянно: «всегда» спрашивал меня, можно ли доверять Пэддоку). Once or twice he got very peevish, and apologized for it (один или два раза он становился очень раздражительным и извинялся за это). I didn’t blame him (я не винил его). I made every allowance, for he had taken on a fairly stiff job (я всячески /его/ оправдывал, потому что он взялся за весьма трудное дело; allowance – порция, паек; принятие во внимание, скидка /на что-л./, оправдание /чему-л./; fairly – честно, справедливо; /эмоц.-усил./ совершенно, весьма; stiff – негибкий, жесткий, крепкий; трудный).
It was not the safety of his own skin that troubled him (не безопасность его собственной шкуры беспокоила его; skin – кожа; жизнь, «шкура»), but the success of the scheme he had planned (а успех того плана, который он придумал: «спланировал»). That little man was clean grit all through (этот невысокий человек был очень мужественным; grit – песок, гравий; /разг./ твердость характера, выдержка, отвага, мужество; all through – всё целиком, до конца), without a soft spot in him (без единого слабого места; soft – мягкий; слабохарактерный, слабый). One night he was very solemn (однажды ночью он был очень серьезен; solemn – торжественный; важный, серьезный).
‘Say, Hannay (послушайте, Хэнней),’ he said, ‘I judge I should let you a bit deeper into this business (я считаю, что мне бы следовало рассказать вам чуть более подробно об этом деле: «мне бы следовало впустить вас немного глубже в это дело»). I should hate to go out without leaving somebody else to put up a fight (мне бы очень не хотелось исчезнуть, не оставив никого, кто смог бы продолжить борьбу; to hate – ненавидеть; очень сожалеть о чем-л., очень не хотеть; to go out – выйти; умереть; to put up – поднимать; организовывать, устраивать).’ And he began to tell me in detail (и он начал рассказывать мне в подробностях то) what I had only heard from him vaguely (о чем до этого я слышал от него только вскользь: «неопределенно»; vague – расплывчатый, неопределенный).
It was not the safety of his own skin that troubled him, but the success of the scheme he had planned. That little man was clean grit all through, without a soft spot in him. One night he was very solemn.
‘Say, Hannay,’ he said, ‘I judge I should let you a bit deeper into this business. I should hate to go out without leaving somebody else to put up a fight.’ And he began to tell me in detail what I had only heard from him vaguely.
I did not give him very close attention (я не уделил ему очень много пристального внимания = я слушал его не очень внимательно; close – близкий; тщательный, пристальный). The fact is, I was more interested in his own adventures than in his high politics (дело в том, что я был более заинтересован в его собственных приключениях, чем в его высокой политике). I reckoned that Karolides and his affairs were not my business (я считал, что Каролидес и его дела меня не касаются: «были не моим делом»), leaving all that to him (и /я/ оставлял все это = их ему). So a lot that he said slipped clean out of my memory (поэтому многое из того, что он сказал, начисто ускользнуло из моей памяти). I remember that he was very clear (я помню, что у него совершенно не вызывало сомнений то; clear – ясный, светлый; явный, понятный, не вызывающий сомнений) that the danger to Karolides would not begin till he had got to London (что опасность для Каролидеса начнется только тогда, когда он приедет в Лондон: «не начнется до тех пор, пока он не приедет в Лондон»), and would come from the very highest quarters (и исходить /она/ будет от самых высоких