– Летать не можешь?
– Я себя лично не буду использовать в качестве инструмента для наслаждений других! Тем не менее, конечно, и даже не пытался никогда научиться, как Лео.
– Это какой Лео, Ди?
– Нет, другой, Винчи.
– Не знаю пока, к сожалению.
– Впрочем, если уже нет времени, скажи им, что в пятницу могу полетать, как Симон Волшебник.
– Да?
– Но при условии, что рядом не будет никого из Апостолов.
– Ты думаешь, они всё еще бывают?
– Дак – хотелось сказать – я одним из них и являюсь, но постеснялся.
Она сказала:
– У тебя нет выбора, ты должен признаться на детекторе лжи, что украл открытие, которое сделал еще Флоренский до тридцать седьмого года, но был казнен за него, как за ложь, ибо не смог показать его приватно прибывшим на рудники – или что у них есть еще там в виде Беломорско-Балтийского канала – самым высокопоставленным товарищам, – как:
– Прекрасное развлечение, – как приготовились сказать уже многие из них, поверив, что:
– Здесь и это бывает.
Пусть не часто, – предложил тогда считать Флоренский, поэтому и не получилось сегодня. Но ребята посчитали, что обмануть их – это хуже, чем обмануть даже иностранцев, которые – как, например, Черчилль или Гудериан – вполне могли быть приглашены на это мероприятие.
И только в результате продолжительной дискуссии пришли к однозначному выводу:
– Преждевременно.
Тем не менее, Эстэ признался за Хванчкарой, что натурально испугался, что так и думал:
– Если нет Гудериана, который у нас учился, но сёдня пропустил занятия по прыжкам танков через осьмиметровые траншеи, а голословный Черчиллино:
– Всегда тут, хотя и не бывает обычно.
Флоренского туды-твою, а его заархивированное открытие я и украл, значится.
– Боюсь, не запомню всех подробностей этого сложно запутанного дела, – провалюсь на пресс конференции.
– Я буду говорить на пресс конференции, – сказала леди Элен Ромеч.
– Если я боюсь запутаться – ты тем более не сможешь.
– Чего я не смогу?
– Ты не знаешь особенностей научных открытий – скажут, ведьма и тю-тю.
– Что это значит? – она очень удивилась, что есть сомневающиеся, хотя и в единственном числе в ее неисчерпаемых способностях превращать вымысел в абсолютную правду.
– Если ты это можешь, тебе и надо быть Симоном Волшебником. Ибо:
– Я врать по-честному не могу.
– У нас есть пару дней на тренировки.
– Да бесполезно, я могу соврать только со страху. Да и то – сомнительно.
Можно попробовать только метод самого Симона Волшебника: я скажу, что это ты Симона, как превратившаяся из него за две тыщи лет.
– А сам полетишь?
– Нет, полетишь ты.
– Да ты что!
– Так вот в этом всё и дело, что ты мне не веришь, несмотря на то, что любила до безумия полного расслабления уже несколько раз.
Поэтому, да, я могу ввести в экстаз толпу,