– Глушь лесная, – ибо хорошо, потому что поселение, да, но ведь Вольное!
И я приготовил.
– Что это? – спросили они оба хором.
– Вам записать, или так запомните?
– Мне потом скажешь, хорошо? – не смогла улыбнуться она набитым уже до упора ртом, ибо запах чеснока, перца черного и, возможно, даже душистого, перебивал отсутствие любого запаха.
– Но это не пицца, – однозначно дополнил ее рассказ второй машинист, – если считать, еще точно не установленным, кто из нас кто – более точно.
– Где?
– В Одессе.
Глава 2
– Не советую придумывать, я был в Одессе, телки, предлагающие себя уже в столовой, да, были, одна даже сразу в знак согласия положила мне ногу на ногу, что уже не оставляло никаких сомнений.
– Каких? – спросила профессор кислых щей, временно снятая с работы Ваном.
– Что будет, потому что было, – смело ответил я.
– Невероятно!
– Что именно, что было, или наоборот, уже никогда больше ничего и не будет, кроме этой ее ноги на моей ляжке?
– Повтори, пожалуйста, вопрос.
– Нет, ответь просто, если ничего не запомнила: первое или второе?
– Первое.
– Хорошо, отвечу: между первой и второй промежуток небольшой.
– Это значит, как я понял, – сказал Машинист, – то, чего не было – никогда и не будет, а если было – значит и раньше тоже, трахались до упора, но еще не знали, что опять увидятся.
– Я не понимаю, – ответила ему эта Лара – или я даже не спросил ее, как звали раньше, – почему с такими познаниями прошлого и будущего ты абсолютно не можешь понять настоящего?
– Что я не понял?
– Ты до сих пор не мог дать вразумительного ответа на вопрос Ванова, почему у тебя раз в неделю, или пусть даже в две, рвет пробку?
– Я уже всё написал: диверсанты!
– Ты признался, что диверсант?!
– Нет, вы посмотрите на неё, дура – она и есть.
– Диверсантка? – встрял я.
– Она? Да, в принципе, похожа. Хотя для тебя, как для человека умного, повторю:
– Диверсант тот, который был третьим, но сбежал.
– Вы тоже согласны, что был еще третий? – спросила она.
– Ты не удивляйся, что она всё пытается допросить тебя, – обратился ко мне Машинист, – все знают, что она бывший контрразведчик, а здесь только на Химии.
– Откуда?
– Она сама, как будто нечаянно, постоянно проговаривается.
– Я это тебе не говорила, а только Ванову, чтобы не приставал жениться, иначе выйду когда-нибудь на свободу, то он у меня сразу пойдет в штрафбат или на передовую.
– Как, простите? Ибо, война-то уж кончилась.
– Да? – спросил просто по-простому только что вошедший Ванов, и, положив свою бывшую офицерскую фуражку на стол, добавил: –