– А-а, новенькая? – протянула старшая медсестра, оглядев меня с головы до ног. – Ну проходи, проходи. Садись.
Положение медсестры мгновенно принижает тебя в глазах медицинского персонала любого уровня. К тебе никто не обращается на «вы», а сразу «тыкает», независимо от возраста. Что ж, придется привыкать! Шилов любит говаривать, что в буддийских монастырях унижение – первый шаг к просветлению: если ты прошел через унижение и пренебрежение, научившись стойко сносить их, то, следовательно, готов к перерождению. Посмотрим…
– Слава Богу, прислали хоть одну нормальную, а не финтифлюшку какую, – одобрительно продолжала старшая медсестра. – Ну а теперь колись, что привело тебя к нам?
– В смысле? – переспросила я.
– Да ладно, не ломайся! В нашу больничку просто так не приходят – видать, в другие не взяли. Молодежь-то понятно: они с полгодика тут посидят, знакомства нужные заведут и сваливают, подыскав местечко получше. Но ты – не из их числа. Так что же привело взрослую женщину в наше заведение, куда нормальные люди не забредают?
Я лихорадочно обдумывала ответ. Лицкявичус сказал, что меня могут проверить, но старшая медсестра, похоже, была не в курсе моего послужного списка. Вернее, послужного списка Анны Евстафьевой.
– Видите ли… – пробормотала я, – мне пришлось… переехать. Совсем недавно.
– Да? – подняла тонко выщипанные брови моя собеседница. – Чего так?
– После развода.
– Так ты разведенка, значит?
Мне показалось, что на бледном лице промелькнуло выражение сочувствия.
– Муж… квартиру отсудил, – продолжила я, вспоминая «легенду», состряпанную Лицкявичусом, – и теперь мне снимать жилье приходится, а ваша больница оказалась под боком. Вот и вся история.
– Понятно, – кивнула старшая. – Знакомо до боли: все мужики сволочи! Меня зовут Марина Леонидовна Звонарева, но ты можешь называть меня Мариной. Ведь мы, кажется, одного возраста?
Я едва не поперхнулась. На мой взгляд, старшей медсестре никак не дашь меньше полтинника, но спорить я с ней не стала – это могло стать плохим началом взаимоотношений с непосредственным начальством.
– Понимаешь, – доверительно продолжала Звонарева, – присылают мне одних девчонок зеленых. Мало того что они никакой работе серьезной не обучены, так еще и нос воротят от некоторых обязанностей. Нянечек у нас катастрофически не хватает – как, впрочем, и сестер, – но это проблема повсеместная. А отделение-то тяжелое, лежачих много, после инсультов опять же. А девочки-припевочки отказываются судно вынести или там белье сменить – не их, мол, обязанность! А кто, спрашивается, всем этим заниматься будет? Пациент у нас не денежный, сама понимаешь, – старики да старухи в основном, поэтому, чтобы «ручку позолотили», не светит. В других больницах за каждый укольчик полста рубчиков выкладывают, а за дополнительные услуги – и вообще приличные деньги, а тут… Вот потому-то никто и не задерживается здесь надолго! Ну, если палате, так сказать, повезет, попадется