Также бабушка требовала, чтобы я ходил в школу с носовым платком в нагрудном кармане, а Марина – в отглаженном платье и тоже с платочком. И мы ее слушались, хотя никто другой не заставил бы меня носить этот дурацкий платок. Конечно, в школе я мог бы убирать этот платок в карман брюк, но я этого не делал, потому что бабушка могла об этом спросить, а врать – это было не в моих правилах.
Сама бабушка была очень во всем аккуратной. Каждое утро она начинала с того, что тщательно расчесывала в комнате перед зеркалом свои длинные волосы. Я видел в приоткрытую дверь, как она складывала затем пряди волос на затылке в замысловатый завиток, напоминающий морскую раковину, и закрепляла его шпильками и полукруглым гребнем. Волосы ее из-за седины казались перламутровыми. Только после этого она шла в ванную умываться и чистить зубы.
В те дни, что у нас гостила бабушка Рая, даже мой отец не задерживался на работе, а спешил домой к ужину, поскольку бабушка любила, чтобы вся семья собиралась за столом. И это, надо сказать, было здорово – собраться всем за столом, всей семьей. Вместе с бабушкой нас получалось шестеро. И никогда у нас за ужином не звучало столько шуток, смеха, как при бабушке Рае.
Кстати, если после ужина оставались косточки, она просила их не выкидывать, а складывать на бумажку, чтобы я потом отнес их Горынычу.
– Скажи вашему Змей-Горынычу, что это от нашей семьи ему гостинец, – шутила она. – Я думаю, он будет в остро́ге.
«В остроге» – это у бабушки означало «в восторге». Иногда она произносила: «в остроге́», что выходило еще забавнее. Мы все знали этот бабушкин семейный анекдот.
Теперь уже не выяснить, байка ли это или произошло на самом деле. В общем, некий молодой человек (может быть, из бабушкиной родни) написал родителям, что встретил хорошую девушку и готов к ней посвататься. Родители ответили телеграммой: «Сватайся мы восторге». Но на телеграфе слова немного перепутали, и молодой человек получил послание: «Спасайся мы в остроге» (то есть в тюрьме).
Этот анекдот, сколько бы бабушка его ни рассказывала, непременно вызывал общий смех.
Вместе с тем, бабушка Рая могла быть и очень строгой – такой строгой, что даже наши родители ее побаивались. Не говоря уже о нас с Мариной и Лизой. Недаром она когда-то работала завучем в школе. А завучи, понятное дело, и должны быть строгими, когда это надо. Иначе какие же они завучи, если их никто не будет бояться? (По крайней мере, тогда я так считал.)
Бабушка никогда не повышала голоса, но могла сказать так, что невольно поежишься.
Она к тому же терпеть не могла повторять два раза одну и ту же просьбу. Скажет, например, моей сестре:
– Мариночка, помой, пожалуйста, посуду.
А Маринка, как обычно говорила маме, не торопясь что-то делать, так и бабушке говорит:
– Сейчас, бабушка.
А сама продолжает заниматься чем-то своим. Проходит минут десять или двадцать. Марина слышит звяканье посуды. Прибегает в кухню:
– Бабушка! Зачем