– Ага!
Мысленно оценив возможные плюсы – хорошие комиссионные или, не исключено, секс, и возможные минусы – вероятность неудачи, я все-таки решаю даже не связываться с ее просьбой. Обидно, конечно, но, обжегшись дважды, я подрастерял былой энтузиазм. Тем более, мне еще предстоит принимать экзамен в ее группе на следующий год – если у меня будет сильное желание замутить с ней что-нибудь, то возможности для этого появятся.
– Я его совершенно не знаю, Айгуль. Кафедра сложная, а вопросы можно решать, только если хорошо знаешь человека.
– Поня-ятно, – явно разочарованно протягивает Мавлеева. – Ну, ладно тогда, Игорь Владиславович. Вы уж извините – я пойду, сегодня дел много.
– Конечно-конечно, Айгуль… – мысленно кляня фортуну, говорю я ей.
«М-да, с этим заказом придется завязывать. Два-один не в мою пользу, а с учетом разницы забитых и пропущенных мячей, то бишь полученных и упущенных сумм, общий счет и того хуже. Нам такой футбол не нужен! Теперь… Валиуллина сказала, что этот … как его там?… Шарафеев будет сегодня с пяти и во вторник с двух. Его мы ждать не станем – кафедра горнодобывающих установок откладывается до завтра. Сейчас надо отбить эсэмэску Салахову и – домой…».
На выходе из здания встречаю Абрама Рувимовича Голощёкина. Абрам Рувимович – фигура колоритная при всем при том, что почти никакой фигуры в буквальном понимании этого слова в нем нет: рост без всякого преувеличения (или «преуменьшения») метр пятьдесят с кепкой, что делает его запоминающимся, но отнюдь не привлекательным в глазах женского пола, до которого он большой охотник. Шестидесятилетний коренастый крепыш с проплешиной на голове и типично этническим носом, он, как царь в сказке «Конек-горбунок», наверняка пошел бы на все, что угодно, лишь бы омолодиться – точнее, стать привлекательней внешне (молодость в смысле количества бросаемых палок за ночь или день ему не особо нужна – с этим у него, по слухам, до сих пор все в порядке).
– Здрасте, Абрам Рувимович!
– Приветствую! – говорит он мне, поживая руку. – Как докторская? Продвигается?
Это у него любимая песня при встречах со мной. «Как диссертация?», «Когда защита?», и тэ пэ.
– Продвигается, Абрам Рувимович. Только совсем не так быстро, как хотелось бы.
– А чего так? – традиционно интересуется он. Хоть я и понимаю, что заинтересованность он, конечно, изображает, поговорить с ним в силу живости его ума всегда интересно. Да и в некоторых случаях он действительно может оказать дельную услугу. Поэтому я в какой уже раз охотно поддерживаю начинаемую им словесную игру.
– Ну, вы же знаете: если бы ВАК не требовал теперь семь статей в своем перечне, я бы хоть через месяц на защиту вышел.
– А, может, помощь нужна?
– Да уже вряд ли, – развожу руками я. – Нужны только профильные журналы. Спасибо вам за то, что в столичное издание мои заметки помогли в свое время пристроить, но сейчас уже так нельзя. А вы как – всё аспиранток готовите? – Задав этот вопрос, я даже не пытаюсь сдержать улыбку.
– Готовим,