– Так. А ключ от него есть?
Эти ее “так” действуют мне на нервы. Как и обращение “Пит”. Милли выбирает ключ из связки. Замок поворачивается, дверца открывается, Лора заглядывает внутрь и, словно косой, выгребает на циновку из волокна кокосового ореха шифровальные таблицы с грифом “сверхсекретно”, карандаши, конверты повышенной прочности, выцветшие одноразовые блокноты – дюжина в целлофановой упаковке.
– Все остается в таком виде, понятно? – Она обернулась к нам. – Никто ни к чему не прикасается. Вы меня поняли? Пит? Милли?
Она снова выходит на лестницу и начинает подниматься, но на середине пролета ее останавливает Милли:
– Извините! Вы собираетесь войти в мои личные апартаменты?
– А если и так?
– Вы можете проинспектировать мое жилище и личные вещи только после заранее врученного письменного уведомления, подписанного компетентным начальником Головного офиса. – Милли произносит это на одном дыхании, без модуляций и, как я подозреваю, после соответствующих репетиций. – А пока я попрошу вас уважать частную жизнь, как того требуют мой возраст и мое положение.
Реакция Лоры попахивает таким кощунством, что даже Оливер Мендель в лучшие дни не позволил бы себе подобного.
– Это почему, Милл? Вы что, кого-то у себя прячете?
Закодированный кот исчез. Мы стоим в Средней комнате, названной так после того, как мы с Менделем когда-то разобрали старую фанерную перегородку. Если посмотреть с улицы, то вы увидите еще одно грязное занавешенное окно на первом этаже. А вот изнутри картина другая: нет никакого окна, потому что однажды в субботу, метельным февральским вечером, мы заложили его кирпичом, и с тех пор здесь царит вечная темнота, пока не включишь лампочки в зеленых абажурах, какие вешают в казино над игровым столом. А мы их нашли в Сохо, в какой-то лавчонке.
В центре комнаты стоят два громоздких викторианских стола. Один принадлежал Смайли, а вторым изредка пользовался Хозяин. Их происхождение оставалось загадкой, пока как-то вечером Смайли не рассказал нам за скотчем, что это кузина Энн распродавала обстановку в Девоне, чтобы заплатить налог на наследство.
– А это что за жуть такая, свят, свят, свят?
Глаза у Лоры загорелись, что неудивительно. На стене, позади стола Хозяина, висит большая схема, три на два фута. Жуть? Я бы не сказал. Угрожающая жизни – это да. Я безотчетно хватаю ясеневую трость, что висит на спинке стула Хозяина, и читаю целую лекцию, которая должна не столько просветить, сколько отвлечь ее внимание.
– Вот это, Лора, – указываю тростью на лабиринт из цветных линий и названий, чем-то напоминающий головоломную карту лондонской подземки, – доморощенная репрезентация нашей восточноевропейской разведывательной сети под кодовым названием “Мэйфлауэр”, существовавшей до “Паданца”. Вот – глава всего, основатель и вдохновитель тайной сети, ее оперативного центра и всего контура, дальше – его непосредственные источники