Сердце Хена замерло.
Тело тунолара сделало шаг назад и, выронив из рук ритуальное оружие, повалилось на камни, кровь огромной густой лужей растеклась под ним. Отрубленная голова покатилась по мостовой и ударилась о стену казармы.
«Я… Что?.. Почему?..» – мысли заметались во вдруг ставшем тесном черепе.
Также молча гушарх оглядел ряды новобранцев, лицо исказила презрительная гримаса.
– Отдых для вас закончился, – хрипло сказал он.
Когда взгляд его голубых глаз остановился на Хене, ноги того чуть не подогнулись.
Его так и подмывает побежать в сторону леса. Дубы покачиваются в каких-то двух тысячах шагах от стены – всего ничего. Если разбежаться и, виляя, по вычищенной равнине рвануть под спасительные кроны деревьев, то шанс спастись есть. Пока лучники и приехавший из самой бездны гушарх-капитан опомнятся, его и след простынет, а там и до родной деревеньки недалеко.
Дрожа, Хен обернулся. Новобранцы в несколько рядов торчат у самой стены. Вид у них как у побитых собак: лица в грязи, черные синяки с кровоподтеками уродуют подбородки – следы от ударов латных перчаток эвпатридов, – плечевые пластины жалобно висят на кожаных ремнях. Однако же глаза у всех горят радостью. Еще бы! Ведь это не они дрожат в меченой сотне!
Раздался тяжелый удар, Хен бросил взгляд на очерченный круг. Герой войны без труда увернулся от неумелого выпада новобранца, врезал кулаком бедняге в нижнюю челюсть и припечатал тяжелым щитом тому грудь – смачно хрустнули ребра. Еще один показательный бой. Белобрысый паренек корчится в грязи и надрывает горло от боли. К нему подскочили двое помощников эвпатридов, схватили за локти и оттащили подальше от круга.
Хен скривился, представив, что он скоро вот так же будет страдать. Уже прошло десять показательных сражений, и ни один не закончился без переломов. Как тут устоишь против ветерана нескольких войн? Тот ловко уходит от ударов и делает немыслимые выпады мечом – бывшие крестьяне и городские голодранцы не чета ему.
Хен поежился. Погода испортилась: тяжелые свинцовые тучи нависают над равниной, резкие порывы ветра бросают в лицо песок, от которого противно скрипят зубы. Очередь сокращается – скоро и он войдет в круг. Почему эвпатриды из всего пятитысячного войска выбрали именно его? Зачем на глазах всей армии устраивать этот балаган? Зачем согнали за городские ворота? И ведь не убежишь: оказалось, вместе со знатью явилась личная гвардия лучников, пехотинцев и экзекуторов героя войны.
Может, мне повезет – и обойдусь переломом руки. Ну, или ребра покрошат. Зато у лекарей отлежусь. Наверняка, как только основная армия царя явится в город, знать поставят на место. И накажут за смерть тунолара.
Легче не стало. К тому же злит мысль, что вот Лысый и Рыжий не попали в злополучную сотню. Сейчас, наверное, радуются, как он тут страдает, да еще и на глазах всей армии новобранцев. Ему здесь