– Ох… А можно точно – в чем его суть? – чувствуя, что мне предстоит очередная авантюра, закатил я глаза.
– Нью-йоркский адвокат, занимающийся спортом и антропологией… – начал Фил.
– Откуда, ко всем чертям, ты взял эту антропологию? – перебил его я.
Он пожал плечами:
– Ну, мне казалось, это звучит интеллектуально.
– Прекрасно. Жажду прочитать ответы, – с каменным лицом заявил я.
– Вот. – Он вынул из кармана три конверта.
– Что пишут? – поинтересовался я.
– Я не читаю чужих писем, – отрезал Филипп Кавильери, непоколебимо отстаивающий право на частную жизнь.
Луч оранжевого света уличного фонаря, удивление и беспокойство в душе. Ну, и Фил, зависший за плечом. Вот в такой обстановке я вскрыл первый конверт…
И чуть не выругался вслух. Успешно притворявшийся, что не читает, Фил поперхнулся:
– Мать честная!
Та, что отправила письмо, на самом деле разбиралась в антропологии. Но вот ритуалы, к которым она ссылалась, были уж настолько разнузданными, что Фил даже покраснел.
– Наверное, шутка, – сдавленно пробормотал он.
– Ага. Над тобой, – хихикнул я.
– Ну не может же она быть настолько сумасшедшей, Оливер? – изумился Фил.
– Добро пожаловать в прекрасный новый мир, – улыбнулся я, чтобы как-то скрыть смущение. И отправил остальные конверты в урну, не распечатывая. Несколько кварталов мы прошли в угрюмом молчании.
– Слушай, мне так неловко, – наконец сказал Фил. – Я и правда не знал…
И тут я положил руку ему на плечо и расхохотался. Через пару секунд мы хохотали уже на пару.
Мы шли домой – теплым нью-йоркским вечером. Вдвоем.
Потому что наши жены… уехали за город.
4
Бег помогает.
Очищает мысли. Снимает напряжение. К тому же, никто не будет смотреть на тебя косо, если ты бегаешь в одиночку. Так что я нахожу время побегать, даже если работаю над важным делом и провожу дни напролет в суде. Даже если консультирую в Вашингтоне.
Когда-то я играл в сквош. Но для этого требовались совсем другие навыки. К примеру, хорошо подвешенный язык – чтобы выдать какую-нибудь фразочку типа: «Отличный удар» или «Как ты думаешь, уроем мы Йель в этом году?». Теперь же я совершенно забыл о красноречии. Вместо этого я бегал. Занятия бегом в Центральном парке – лучшее времяпрепровождение: ни одна живая душа вас не достанет.
– Эй, Оливер, сукин ты сын!
Мне показалось, что кто-то назвал мое имя. Галлюцинация. Ну не может никто меня звать в этом парке.
– Слышь ты, чертов гарвардский сноб!
Хотя наверняка не я один подходил под это определение, каким-то образом я понял, что обращаются именно ко мне. Обернувшись, я увидел Стивена Симпсона, своего соседа по общаге (Гарвард, выпуск 1964 года), обгоняющего меня на своем мотоцикле.
– Барретт, что это с тобой? – проорал он вместо приветствия.
– А с чего ты решил, Симпсон, что со мной что-то не так? – ответил я. Надо сказать, не менее «дружелюбно».
– Ну,