Вывод?
Вывод делайте сами. Может, нам нравится смотреть, как другие мучаются. Может, мы любим чувствовать свое превосходство. Обе версии правдоподобны, и уверен, в каждой есть доля истины.
У меня другая теория. Глядя на чьи-то мучения, мы невольно ставим себя на его место. Когда Снежок падает на пол, мы его понимаем, ведь сами учимся методом проб и ошибок. Думаем, как бы поступили на его месте. Своего рода ментальная ролевая игра. И когда у Снежка наконец получается, мы радуемся не только за него, но и за себя.
Вот почему второе видео наберет в пятнадцать раз больше просмотров. Не потому, что приятно смотреть, как котенок бьется головой об стол. А потому, что люди ему сопереживают. Мне хотелось бы в это верить.
К чему я это все рассказываю? Да просто так.
Вот вообще без повода.
Несколько недель спустя, первого марта, Ана встретила меня у дверей Академии танца «Чевере»:
– Привет. А я-то гадала, придешь ли ты.
Я автоматически улыбнулся. Ана была в обтягивающих легинсах и спортивной майке, что изрядно отвлекало.
– Правда?
– Конечно. Идем в офис.
«Чевере» находилось в трехэтажном кирпичном здании неподалеку от Гованус-Канала в Бруклине. Зал на первом этаже был большим и вытянутым, с зеркалами на стенах. Благодаря высокому потолку звуки отдавались эхом, будто в пещере. В углу крутился огромный вентилятор, но воздух был влажным и пах освежителем и потом. Помещение украшали большие яркие фотографии кубинских улиц. Я узнал огромные дома Тринидада, маминого родного города.
Ана провела меня к стеклянному офису в дальнем углу зала. Тот самый загорелый француз, Грегуар, поднял голову от компьютера.
– Это Рик из группы Патрика, – сказала ему Ана. – Он хотел бы заниматься в твоем новом классе. Дай ему месяц бесплатно за мой счет. – А мне: – Обсудим мой сайт позже.
И ушла.
– Заполни это заявление, – сказал Грегуар.
– Хорошо, – ответил я, стараясь не слишком выказывать разочарование. – А она тоже в классе?
– Кто? Ана? – Грегуар покачал головой. – Нет, она из продвинутых, наших выступающих танцоров. Ты в группе начинающих.
– Гм… – Я покраснел. – А долго учиться до этих самых продвинутых?
Грегуар наконец внимательно посмотрел на меня, словно видя впервые:
– Ты испанец, да? Латиноамериканские корни?
Я опешил. Внешность я унаследовал от мамы, но обычно люди вот так в лоб об этом не говорили. По крайней мере, белые. Норовили задавать наводящие вопросы: «А ты откуда? В смысле, этнически. А откуда твоя семья?»
– Моя мама была кубинкой.
– Отлично. Значит, ты с детства танцуешь.
Я неловко помялся:
– Вообще-то нет.
Грегуар явно разочаровался, словно я дал неправильный ответ.
Может, так оно и было. Я всегда