Финансист, как и Петраков, жил в Москве.
Ночью из Липецка приехал Сережа Проценко, капитан, стремительно ворвался в комнату Петракова, поставил ему на стол полиэтиленовую бутылку с надписью «Росинка. Липецкая минеральная вода». Бутылка по самую пробку была наполнена тягучей янтарной жидкостью.
– Что это?
– Мед. Ешь, пока в сахар не превратился.
Проценко, в отличие от Семеркина, был человеком шумным, там, где он появлялся, обязательно начиналась колготня. Проценко тискал людей, обнимался, целовался, с кем-то немедленно начинал меряться силой, он один умел производить столько шума, сколько не создавал целый взвод.
Петраков приподнял бутылку. Мед был густой, яркий, привораживал неким внутренним теплом, какой-то странной игрой, перемещениями, что происходили внутри бутылки, словно бы мед был живым. Петраков открутил пластмассовую пробку. На него из бутылки пахнуло летом, духом цветов, солнца, славного месяца июля.
– Разнотравье? – Петраков вопросительно приподнял одну бровь.
– Самое то. Только скорее разноцветье, командир, чем разнотравье. Так будет точнее.
Утром Петрович покатил на станцию за четвертым членом группы – Петраков уже знал, что группа их будет состоять из четырех человек… Завтра начинаются тренировки. Только вот кого привезет Петрович, не знал, все конверты были запечатаны до приезда каждого члена команды, а последний конверт вообще казался самым запечатанным.
Впрочем, кто бы это ни был, все равно это будет свой человек, тот, который войдет в группу, как патрон в патронник. Людей, которые могли бы оказаться чужими, здесь нет, и быть не может. В этом спецназе – он с первого человека до последнего офицерский, – людей подбирают, подгоняют друг к другу, как членов космического экипажа, которым предстоит долгий полет… Совместимость должна быть полная, стопроцентная.
Петрович привез на «икарусе» Игоря Токарева – невысокого, ладно скроенного, с жестким лицом и неожиданно язвительным взглядом, хотя Токарев особо язвительным человеком не был – так, в меру.
Токарев жил под Москвой, в поселке, принадлежавшем Внуковскому авиапредприятию – отец его работал инженером на ремонтном заводе, где чинили лайнеры, – то, что он прибыл последним, имело свою причину: Игорь отдыхал в Сочи, по специальной путевке в актерском доме творчества.
– То-то я смотрю, ты стал на Олега Стриженова похож, – сказал ему Петрович.
Старший лейтенант Токарев не знал, кто такой Олег Стриженов, – это был актер не его поколения… Петрович укоризненно поцокал языком и ничего не сказал.
– Актерский дом творчества, актерский дом… – несколько минут спустя проворчал он. – Небось актрисулечку какую-нибудь легкомысленную, с ногами, растущими прямо из подмышек, себе присмотрел?
– Присмотрел, – подтвердил