– Полис есть?
– Есть.
– На что жалуетесь?
– Высокая температура, сильный кашель, слабость.
– Сколько дней болеете?
– С первого числа.
– Новый год, наверное, так хорошо отметили?
– Я его не отмечаю.
– Почему?!
– Я Рождество праздную.
Доктор с любопытством посмотрел на больного и поинтересовался:
– И как же вы его праздновали?
– Почти никак. В церковь сходить не смог. Позавчера вечером и вчера утром тропари отчитал, разговелся – вот и весь праздник.
Несколько мгновений врач изумленно глядел на собеседника, и лишь внезапный глубинно-надрывный кашель больного заставил доктора встрепенуться, вспомнить о профессиональных обязанностях и продолжить расспросы:
– Кашель с мокротой?
– Сухой.
– Температура до скольки поднималась?
– До сорока.
– Возьмите градусник. Чем лечились?
– Аспирин, парацетамол, зверобой, мать-и-мачеха.
– Значит, только жаропонижающие и травки… Встаньте лицом к окну. Рот откройте.
– А-а-а!..
– Можно и без «а-а-а». Понятно… Язык не обложен, зев чистый… Садитесь. Аппетит был хороший в эту неделю?
– Так себе.
– Да еще и постились, – укоризненно заметил доктор.
– Это несложно.
– Не знаю-не знаю… Есть среди знакомых больные туберкулезом?
– Нет, вроде бы.
– Хорошо. – И вполголоса медсестре: – Оформляем в пульмонологию.
Медсестра взяла ненадписанную историю болезни и спросила:
– Фамилия, имя, отчество?
– Слегин Павел Анатольевич.
– Полных лет?
–Тридцать шесть.
– Полис дайте.
– Пожалуйста.
– Неработающий? – уточнила медсестра, переписывая с полиса недостающие данные.
– Официально – да.
– Карточка на вас заведена?
– Нет.
– Почему?
– Не болел.
– Не болел-не болел – и на тебе! – усмехнулся доктор. – Как же вы так?
– Не знаю.
– Но ведь у каждой болезни есть причина.
– Не спорю. – Павел Слегин улыбнулся.
– Перед Новым годом простужались, горло болело?
– Нет.
– Кашляли?
– Кашлять я три дня назад начал.
– Давайте градусник и раздевайтесь до пояса… Тридцать девять и две. А выглядите на тридцать восемь. Встаньте. – Врач заткнул уши фонендоскопом. – Дышите глубоко и ровно… Еще глубже… С силой выдохните… Еще раз… Одевайтесь. Ребра давно ломали? – неожиданно закончил он.
– В шестнадцать.
– Кто же вас так?
– Земля.
– В смысле?
– С четвертого этажа летел.
– Везунчик вы, однако, – произнес доктор, торопливо записывая что-то в историю болезни. – Оль, смеряй пока давление.
– Сейчас… Придерживайте вот здесь… Сто на шестьдесят.
– Идите на флюорографию, – сказал врач,