– Как сказать… Многие люди мучаются этим всю жизнь, да так и не определяются. Знаешь, о
чём я подумала? Вот смотришь старые фильмы, особенно про революцию, про стройки
социализма и видишь: тогда все знали, что делать. Я недавно перечитала «Тихий Дон» Шолохова,
так там и красные знают, что делать, и белые тоже. Правда, главный герой мечется из стороны в
сторону, но ведь его метания тоже вроде как определены – он ищет истину. Нам ещё учительница в
школе сказала, что вся мощь этого романа в том и состоит, что там с разных сторон схлёстываются
такие невероятные силы, что искры летят и кровь рекой. Да нам-то ещё ничего. У нас и стройки
разные есть: БАМ и та же целина. А как, например, в Америке? Там же вообще сон и полный
разброд.
Роман смотрит на неё даже чуть озадаченно. Как она рассуждает! А ведь с Витькой-то она так
не поговорит. Тот совсем другой. Удивительно, что Люба даёт хорошую пищу для размышлений. С
ней можно говорить и говорить. Как точно она заметила, что раньше люди знали свой путь, потому
что находились в едином порыве. А в этом порыве, наверное дышалось, как на свободном ветру –
глубоко и спокойно. Хорошо, наверное, жить в таком времени. Жалко, что он-то «Тихий Дон»
пробежал наскоро и мимолетом, между катанием на лыжах с горы и работой во дворе у коров. Но
теперь его стоит перечитать. А если бы во время этого перечтения Люба была рядом, чтобы можно
было обсуждать …
– А вот скажи, – спрашивает она между тем, – ты в армии о чём мечтал больше всего?
– Честно?
– Ну конечно.
– Я мечтал о том, чтобы после службы не быть одному. Ну, не о родителях я, конечно, говорю…
Вот приходишь домой после работы, а тебя там кто-то ждёт, встречает. Всё равно как вторая твоя
половина. Про половинки – это очень правильно сказано. И этот человек живёт примерно так же,
как ты, и интересы у него такие же. А ночью, например, тебе не спится, так пошёл на кухню чай
пить, и она тоже выходит, садится рядом, и мы о чём-нибудь с ней говорим. Я очень настроен на
такую жизнь. Но ведь всё зависит не только от меня. Ведь со всякой-то девушкой такая жизнь не
получится.
– Конечно, нет, – улыбаясь, соглашается она, и Роману понятна её улыбка – Люба думает
теперь, конечно же, о Витьке, по сути-то совсем не зная его.
Из уюта купе не хочется уходить. Вагон, мягко покачиваясь, несётся куда-то и, как чудится, не по
железу, а плавно и нескоро парит по воздуху. Эх, жизнь… Да чего же с ней воевать-то, с такой
жизнью? Нет, что-то не то предсказывал прапорщик Махонин. В неё надо влиться всеми фибрами
души и просто жить… А ведь совсем скоро надо уже выходить.
Поддавшись его исповедальному настрою, рассказывает о себе и Люба. Оказывается, она тоже
из села! Какое радостное и одновременно горькое открытие. Они вспоминают о том, как гуляют в
сёлах