не открывал, но часто зачитывал что-нибудь из других, разбухших от закладок книг:
исторических, художественных, каких угодно. Его страстное увлечение историей было как
порыв ветра, который завихряет и всех остальных. Не выучивших урок, если такие
находились, он не ругал, а просто не уважал, но это было куда неприятнее двойки.
Десятиклассники, у которых историк был классным руководителем, часто оставались после
уроков просто посидеть, поговорить с ним.
Но после зимних каникул учитель не приехал. Вместо него на первые уроки истории
приходила завуч Лидия Никитична и рассказывала, что их любимейший Анатолий
Федорович оказался липовым учителем с поддельным дипломом и что его, слава богу,
вовремя разоблачили. Да, он работал раньше в школе в соседней области, но, увы, в качестве
завхоза. Лидия Никитична рассказывала об этом многословно и назидательно, считая, что
этот случай может иметь для учеников некий воспитательный эффект.
Десятый класс объявил бойкот ее урокам, за что староста и комсорг получили
выговоры. Но за неделю возмущение спало. Спала и любовь к истории. А в понедельник из
города приехала молодая дипломированная историчка, которую уже во вторник прозвали
Курицей.
А какой невыносимой стала в девятом классе физика с приездом нового учителя,
выпускника университета. Он был низенький желтовато-смуглый, как китаец, с кривоватыми
ногами, с руками и плечами в одну дугу. Первое время его авторитет держался на том, что он
был самбист-перворазрядник. Но скоро это перестало иметь смысл. Уроки он вел лицом к
доске, исписывая ее вдоль и поперек. В класс он смотрел два раза – когда доска была еще
чистенькая и когда на ней не оставалось свободного пятачка. Иногда при выведении
очередной формулы у него что-то не совпадало, и он дискутировал сам с собой. В этом
случае он иногда оборачивался, и если с кем-то из учеников встречался взглядом, то обоим
становилось неловко, взгляды тут же расцеплялись; физик возвращался к своей доске, а
ученик к какому-то своему делу.
Бояркин в это время увлекался сочинением стихов, а Игорек Крышин карикатурами.
Однажды он нарисовал физика в виде паука, который, вылупив глаза, посиживал на паутине
из формул. Глаза получились очень похожими. Рисунок, как обычно, пошел по рядам,
вызывая смех, и вдруг очутился в руках учителя.
– Чья работа? – спросил он.
– Моя, – признался Игорек.
– Это что, карикатура?
– Дружеский шарж…
– Что-о!? – закричал физик. – А ну вон из класса!
Игорек отказался. Учитель стал выволакивать его силой. Крышин, разозлившись,
приподнял преподавателя от пола. Класс привстал. Игорек состоял в сборной школы по
баскетболу и по весовым категориям самбистов, наверное, подходил к полутяжеловесам,