– Ну? Я слушаю…
Вахрушев молчал.
Молчал и учитель географии. Молчал и всё больше заводился. А Вахрушев и не замечал этого его опасного настроения.
– Говорить, что ли? – с ухмылкой спросил он.
– Говори.
Вахрушев ткнул указкой в Африку и сказал, что это Антарктида.
– Хрюшка, кончай придуриваться! – негодующе возроптали одноклассники в предчувствии новой двойки, а может, даже и единицы.
Но Вахрушев, конечно, не послушался и придуриваться продолжал: показал на Атлантический океан, за явив при этом, что Антарктиду омывает Аральское море…
– Правильно, – кивнул Александр Арсеньевич. – Молодец.
Неожиданная эта похвала Вахрушева озадачила: он сбился и замолчал.
– А дальше? – заинтересованно спросил Александр Арсеньевич. Внутри у него всё кипело.
– Да не знаю я… – буркнул Вахрушев. – Вы мне лучше сразу пару ставьте.
– Доскребёшься, Хрюкодав! – с угрозой пробормотали в среднем ряду.
– Дай дневник, – велел Александр Арсеньевич и с мстительным удовольствием поставил второгоднику «пять».
– Чего это?.. – заморгал Вахрушев редкими рыжими ресницами.
– А ничего! – отвечал Александр Арсеньевич грозно. – Я тоже вредничать умею, запомни! – и на глазах у замершего от изумления пятого «Д» занёс неправедную пятёрку в журнал.
– Санечка, к телефону, – позвала Елена Николаевна.
– Это вы?.. – неуверенно спросили в трубке.
– Это я… – подтвердил Саня, и они, как всегда, принялись молчать…
Наконец Юля отважилась и спросила:
– Простите, пожалуйста, а вы не знаете, откуда эта строчка: «Паситесь, мирные народы»?..
Саня знал: ведь мама ему с детства прививала любовь к русской литературе.
– А что там дальше? – как-то напряжённо поинтересовалась Юля.
– А вам зачем?
– Очень надо.
Саня сбегал за огромным старинным томом Пушкина:
Свободы сеятель пустынный,
Я вышел рано, до звезды,
Рукою чистой и безвинной
В порабощённые бразды
Бросал живительное семя.
Но потерял я только время,
Благие мысли и труды…
Паситесь, мирные народы!
Вас не разбудит чести клич.
К чему стадам дары свободы?
Их должно резать или стричь.
Наследство их из рода в роды
Ярмо с гремушками да бич…
– Спасибо! – трагическим голосом поблагодарила его Юля. И, помолчав, добавила: – Мы так и знали!.. Он опять нас оскорбил!
Кто эти «мы», которых опять оскорбил «он», сомневаться не приходилось. Оскорблён был, конечно же, десятый «А». А оскорбитель был Матвей Иванович, Аристотель, – кто же ещё!.. Все другие учителя предпочитали с десятым «А» не ссориться – себе дороже. Десятый