Охотник за истребителями. На «Аэрокобре» против асов Люфтваффе. Борис Дементеев

несложными и были решены мной быстро, но записывать решения в тетрадь я не стал. На следующем занятии Борис Николаевич стал проверять у каждого решения задач, правильно ли решено и чисто ли записано. Пришлось сказать, что я в тетрадь решение не писал. Получил двойку. Дело в том, что в школе на 69-м участке преподаватель Иван Игнатьевич Волин нас к этому не приучил. Он нас учил прежде всего мыслить, задавая на дом сложнейшие задачи. На последующих занятиях он спрашивал, у кого что не получилось? Нерешенные дома задачи мы решали с Иваном Игнатьевичем на уроке, дотошно разбираясь в сложностях решений. В новой школе пришлось приноравливаться к местным порядкам и записывать домашние задания в тетрадку, не забывая о чистописании.

      Прошло три недели, и на большой перемене меня вызвали в учительскую. Борис Николаевич, который исполнял обязанности директора школы, объявил мне, что решением педагогического совета меня переводят в девятый класс. Почему? Объяснили, что некоторые учителя знают меня еще по школе на 69-м участке и оценивают уровень моих знаний как низкий, несмотря на хорошие оценки за девятый класс. Я категорически не согласился с решением педсовета. Через несколько дней на уроке химии вызвала меня преподаватель Зоя Никитична к классной доске для объяснения пройденного материала. Чувствуя какой-то подвох, я сосредоточился, обдумывая, как лучше изложить свое объяснение, но тут же услышал, что я не знаю урока, и снова получил двойку. При этом преподавательница густо покраснела, уж очень очевидно все было. На следующий день опять вызывают меня в учительскую и объявляют, что я снова получил двойку, и на этот раз решение о моем переводе в девятый класс окончательное. Я решил уйти из этой школы и ходить в свою прежнюю, на 69-й участок. Там тоже был десятый класс, хотя ходить было далеко. Отец не стал возражать, только поинтересовался – а справишься? Я ответил твердо, что да!

      В это время над городом и районами стали все чаще летать на малой высоте самолеты. Я прослышал, что на общественных началах работает инструктором в аэроклубе знакомый мне Николай Алексеев с городка Иванова. Полеты были агитационными, призывали молодежь в авиацию. Много парней и девчат записались в аэроклуб, в их числе был и я. Я боялся, что меня не возьмут в авиацию, ведь когда-то у меня было слабое сердце. Вызывал опасения и мой рост, я был очень длинный, а поговаривали, что в летчики берут только ребят среднего роста. Прошел медицинскую комиссию – приняли! Почему-то вспомнился первый мной увиденный самолет на Катаяме… Дух захватывало – неужели я могу стать летчиком?

      Весной 1940 года в аэроклубе мы сдали зачеты по изучаемым теоретическим предметам и приступили к полетам. На всю жизнь запомнилось первое знакомство с самолетом. Не верилось, что я его могу трогать руками! Первое, о чем нас проинструктировали, – как сесть и вылезти из кабины. Второе, чему нас научили, – как правильно смотреть из кабины, чтобы точно определять расстояние до земли при посадке самолета. Оказалось, что нельзя было фокусировать